— Когда? — поразилась Памела. — Вечером ничего не…
— Значит, ночью, — сказал Себастьян. — Ты заходила к Элен два или три раза…
— Я ничего не видела! Только включала ночник, поправляла одеяло — и все.
Элен захныкала, ей надоело стоять на стульчике перед раковиной и водить по зубам жесткой щеткой.
— Позвони Фионе, — сказала Памела. — Сейчас же. Я не повезу Элен в детский сад. Посмотри — этот синяк невозможно не увидеть. Миссис Бакли…
* * *
Что сказала бы миссис Бакли, так и осталось неизвестным. В восемь «шевроле» Себастьяна подкатил к восточному входу в кампус, доктор Беннетт ждала в кафе, где обычно завтракали преподаватели медицинского колледжа. Лекции уже начались, и сейчас здесь было пусто.
— Это Памела, — представил жену Себастьян. — Доктор Беннетт.
— Очень приятно, доктор, — сухо сказала Памела, но, поняв, что сейчас не время для выяснения давно закончившихся отношений, перешла к делу. — Сегодня ночью на плече Элен появился еще один…
— Позвольте, — мягко, но решительно прервала Фиона, — я посмотрю сама, хорошо? Иди ко мне, Элен, ты не боишься, что я сделаю тебе больно?
Доктор Беннетт подвела девочку к окну и долго разглядывала синяк, будто это было экзотическое тропическое растение.
— Ну что? — не вытерпел Себастьян после нескольких минут напряженного молчания.
— Хочешь мороженого, Элен? — спросила доктор Беннетт. — Шоколадное или фруктовое?
Усадив девочку на стул рядом с Себастьяном и подав знак официанту, Фиона повернулась к Памеле:
— Уверяю вас, — сказала она, — девочка здорова. Я сделала полный анализ крови. Единственное нарушение — немного пониженный гемоглобин, но это естественно, принимая во внимание условия, в которых она провела первые годы своей жизни. Этот синяк — и наверняка другие тоже — результат… м-м…
Фиона смутилась, стараясь подыскать слова, не обидные для Флетчеров, но правильно описывавшие суть дела.
— Ты хочешь сказать, что Элен били? — прямо спросил Себастьян.
— Если ты внимательно приглядишься, то увидишь, что кровоподтек по форме похож на три пальца… ну, как если бы ты взял девочку за плечо и сильно…
— Я? — возмутился Себастьян. — О чем ты говоришь?
— Я не имею в виду тебя лично, просто…
— Вчера вечером, — резко сказала Памела, — кровоподтека на плече Элен не было, я буду утверждать это даже на Страшном суде. Ночью я трижды входила в детскую, но к Элен не прикасалась, в этом я тоже готова присягнуть.
— Девочка спит спокойно? — поинтересовалась Фиона. — Не кричит во сне? Ей не снятся кошмары?
— Она несколько раз что-то пробормотала, кажется, по-русски, — вспомнила Памела. — А вообще… Нет, спала спокойно.
— Элен разговаривает с вами по-русски?
— В первое время, но дети очень быстро учат язык, — вмешался в разговор Себастьян, — и уже месяца через три после переезда Элен перестала вставлять в свою речь русские слова. Я уверен, она уже и думает по-английски.
— Понятно, — протянула Фиона.
Элен сосредоточенно ела мороженое и не обращала внимания на разговоры взрослых.
— Вы не будете возражать, — сказала Фиона, — если я поговорю с девочкой наедине? Басс знает, — обратилась она к Памеле, — мое медицинское образование включает и подготовку психолога.
Памела хмуро посмотрела на мужа и произнесла неприязненно:
— По закону при разговоре с детьми должен присутствовать один из родителей.
— Конечно, — кивнула Фиона. — Проблема в том, что в вашем присутствии реакции Элен могут оказаться несколько иными, чем… Я не настаиваю, просто предлагаю, потому что, мне кажется, это может дать результат.
— Пам, — сказал Себастьян. — Я думаю, доктору Беннетт можно доверять.
— Конечно! — воскликнула Памела. — Можно доверять!
Она смяла лежавшую на столе салфетку и швырнула на пол.
— О Господи, — пробормотала Памела, — извините, я…
— Не нужно извиняться, — участливо сказала Фиона. — Я понимаю…
— Хорошо, — согласилась Памела. — Где вы хотите разговаривать? Мы с Бассом будем рядом, в соседней комнате.
— У меня кабинет в терапевтическом корпусе. Элен доест мороженое, и мы отправимся.
* * *
— Почему так долго? — нервно сказала Памела. — О чем она может разговаривать с маленьким ребенком вот уже полтора часа?
Себастьян сжал руку жены, он и сам беспокоился — не за Элен, естественно, Фиона позаботится, чтобы девочка чувствовала себя комфортно, его беспокоило состояние Памелы. Неизвестно, о чем она думала и что скажет, когда Элен с Фионой выйдут, наконец, из кабинета.
Дверь распахнулась, и в коридор выбежала разгоряченная Элен, размахивавшая бумажным самолетиком.
— Мама! — закричала он, бросаясь к Памеле. — Папа! Посмотрите! Он летает до потолка! Может и выше, но потолок не пускает!
— Элен, — пробормотала Памела, прижимая к себе девочку, — с тобой все в порядке, милая?
— Конечно, — вместо девочки ответила вышедшая следом доктор Беннетт. — Замечательная у вас дочь, Памела. И твое воспитание, Басс, тоже сказывается — Элен очень хорошо для ее возраста рисует…
— Но… — сказал Себастьян, напряженно глядя в лицо Фионе. В отличие от жены, он разбирался в том, что означала каждая интонация его бывшей подруги, и видел, что сказанное было прикрытием слов, не произнесенных вслух.
— Не знаю, — призналась Фиона. — Определенно одно: она не могла сама себя ударить.
— Стигматы? — спросил Себастьян.
— Я думала о такой возможности, — медленно произнесла Фиона. — Не похоже, Басс. Ваша Элен — совсем не тот психологический тип. К тому же стигматы никогда не появлялись у маленьких детей. Надо быть взрослым фанатиком… Нет-нет, это не стигматы, успокойся.
— Успокойся! — нервно воскликнул Себастьян. — Ты не можешь сказать, больна Элен или здорова. Что нам делать? Должна ли она ходить в детский сад? Должен ли кто-то из нас — я или Пам — постоянно с ней находиться и следить…
— Пожалуйста, Басс, не паникуй, хорошо? Дней через десять я сделаю еще один анализ крови, и мы с Элен — если за это время ничего не произойдет — поговорим еще раз.
— Нет, — твердо сказала Памела, вставая и заставляя мужа подняться. — Никаких бесед я больше не позволю. И никаких анализов. Элен и без того напугана.
— Но, Пам… — слабо запротестовал Себастьян.
— Все, — отрезала Памела. — Пойдем, Басс.
У двери Себастьян обернулся в надежде на то, что встретит взгляд Фионы и поймет то, что доктор Беннетт не хотела говорить вслух: ждут ли их тяжелые дни, или можно надеяться на лучшее? Фиона не смотрела в его сторону. Похоже было, что она вообще никуда не смотрела — то ли о чем-то сосредоточенно думала, то ли, напротив, старалась отогнать от себя мысли, приходившие ей в голову против воли.
