— Что я умная! И что я буду красавица, когда вырасту!
— О, — пробормотал Себастьян. — Она, конечно, права. Больше она ничего не говорила?
— Идите ужинать! — позвала Памела, и разговор прервался.
— Надеюсь, — осторожно сказал Себастьян, поливая соусом куриную ножку, — ты не сделала такой глупости и не объявила шефу об уходе?
— Пока нет, — сухо сказала Памела. — Сначала я использую отпуск — мне положены десять дней за этот год, — а потом… Начнутся каникулы, детский сад все равно закроют до сентября.
— Ты все продумала, — обиделся Себастьян. — Со мной ты советоваться не собираешься?
Памела не ответила. Элен начала хныкать — ей не хотелось есть суп с цветной капустой, — и внимание Памелы переключилось на девочку. После ужина Себастьян удалился в свой кабинет и до полуночи работал, стараясь свести последние версии анимационного ролика к самому приемлемому варианту. Он слышал, как шумели в детской Элен и Пам, девочка смеялась, все там было в порядке, жена, наверно, права, не нужно сейчас водить дочку к миссис Бакли, все равно неделя до каникул, и тогда Пам и Элен будут проводить все время вдвоем, а он, наоборот, все время будет работать, потому что потерю заработка жены придется компенсировать, иначе действительно не обойтись без смены квартиры, а это травма для детской психики — не исключено, что Элен еще не вполне оправилась после переезда из России…
— Басс, — заглянула в комнату Памела, — Элен спит, я тоже устала…
Она помедлила.
— Вот что… Я уложила Элен к нам в постель. Там не хватит места для троих. Ты… Может, ляжешь на диване в гостиной?
— Как скажешь… — Басс не стал скрывать своей обиды и разочарования.
— Спокойной ночи, — сказала Памела и закрыла дверь.
В половине двенадцатого, когда Себастьян, закончив обработку пятиминутного ролика и записав файл, собрался выключать компьютер, со стороны спальни послышался сначала странный звук, будто кто-то с натугой передвигал тяжелый шкаф, а потом тишину ночи разорвал пронзительный крик — не человека, не животного, не птицы даже, а какого-то существа, о котором можно было сказать только то, что если оно не было исчадием ада, то, значит, порождением чего-то еще более страшного, если такое вообще возможно.
Себастьян вскочил — то есть ему показалось, что он вскочил и побежал к двери, — но обнаружил вдруг, что сидит перед компьютером, смотрит в экран ничего не понимающим взглядом и не может сделать ни единого движения. Даже рукой пошевелить — был ли это неожиданный паралич, а может, психическая невозможность совершить хоть какое-то действие? К тому же и мысль застыла, Себастьян сидел и повторял одно и то же: «Не надо… Не надо…»
Странное это состояние продолжалось, возможно, несколько секунд, а может, минуту или больше.
А потом он встал — легко, будто ничто его не держало, — и направился в спальню, потому что знал: уже можно. Сейчас он не увидит ничего страшного, все — что бы это ни было — уже закончилось, и если открыть дверь…
Он открыл дверь и увидел в свете глядевшей в окно полной луны привычную идиллическую картину: Памела спала, лежа на боку и подложив ладони под щеку, а Элен сбросила одеяло, лежала на спине, раскинув руки, ей, похоже, снилось что-то приятное, а может, не снилось ничего, просто на лице девочки сохранилось выражение удовольствия — от маминого присутствия рядом или от чего-то еще, понятного только детям.
Себастьян стоял на пороге и думал о том, что страшный вопль неземного существа не мог ему почудиться. Такое почудиться не может — даже больному сознанию, а он все-таки был в здравом уме и не ожидал ничего подобного. Он стоял и не мог заставить себя войти. Стоял, должно быть, долго — пока луна не пересекла оконный проем и в спальне стало совсем темно, слышно было только двойное спокойное дыхание.
Себастьян лег на диване в гостиной, не раздеваясь, и думал, что не уснет до утра, но почему-то погрузился в сон мгновенно, снилось ему что-то очень важное, такое, что способно было объяснить, подсказать, но утром, открыв глаза, он не помнил ничего, кроме ощущения ясности, явившегося ему ночью и исчезнувшего с первыми лучами солнца.
Он приготовил себе кофе и сэндвич, подождал, пока проснутся Пам или Элен, но обе спали так крепко, будто приняли снотворное, и Себастьян уехал на работу, оставив на столе записку: «Я вас люблю!».
Дикий ночной вопль казался ему теперь порождением сна — скорее всего, он на какое-то время заснул перед компьютером, ему приснился кошмар, вот он и…
Очень хотелось в это верить.
* * *
Фиона позвонила, когда Себастьян не мог ответить: шел показ программ в кабинете шефа. Звонила не только Фиона, Пам звонила тоже, и Себастьян едва дождался окончания показа, вышел в коридор и перезвонил домой.
— Я вчера погорячилась, — сказала Памела. — Тебе было очень неудобно в гостиной? Извини, Басс, мы проспали…
— Ничего, — пробормотал Себастьян. — Як вам заглянул, вы так крепко спали… Все в порядке?
— Конечно, — сказала Памела. — Сейчас мы пойдем гулять в парк.
— Будь осторожна, — вырвалось у Себастьяна.
— Я всегда осторожна, — сухо произнесла Памела.
Пока Себастьян думал — звонить ли Фионе, она позвонила сама.
— Надо встретиться, — сказала она голосом доктора Беннетт. — Очень срочно и очень важно. Когда ты сможешь?
— С Памелой?
— Один, — отрезала Фиона. — Мне не нужны новые истерики.
Себастьян хотел было назвать кафе Марка Антония, но вовремя подумал о том, что и Памела может повести туда Элен поесть мороженого.
— На набережной, — сказал он, — когда сворачиваешь с Ферри-стрит, есть…
— Знаю, — перебила Фиона. — Была там пару раз. В час тебя устроит?
* * *
Себастьян пришел минут на десять раньше срока — он не знал, зачем его позвала Фиона, и все утро строил гипотезы одна другой нелепее. В кафе на террасе с видом на Гудзон он занял крайний столик, сел лицом к двери и потому, когда Фиона появилась под руку с высоким крепким мужчиной, Себастьян увидел их сразу, и настроение его, и без того близкое к мрачному, испортилось окончательно.
— Это Дин, — представила мужчину Фиона. — А это Басс, познакомьтесь, и давайте не будем ходить вокруг да около. Дин, говори.
— Г-хм… — прокашлялся физик, настороженно глядя на Басса — интересно, подумал Басс, рассказала Фиона своему новому приятелю об отношениях, которые… Нет, прервал он собственную мысль, женщины — не мужчины, победами на любовном фронте не хвастаются, но почему тогда взгляд у Форестера такой странный, будто он не знает, чего ожидать от Басса в следующий момент?
— В принципе, — продолжал Форестер, — Фиона мне рассказала… Это очень интересно… Насколько я понял, физически девочка совершенно здорова… Я подошел к этому…
