Она мечтала попасть на необитаемый остров с шестнадцати лет.
И даже точно помнила момент, когда ее мечта родилась: когда она увидела у
подружки книгу – братья Стругацкие, «Обитаемый остров». Вика не читала
Стругацких, но название заставило ее остановиться возле застекленной книжной
полки, с которой смотрели забавные стеклянные зверушки: собачонки, бегемотики,
ушастые мыши. «Почему же „обитаемый“? – удивилась она тогда. – Нужно
было назвать „Необитаемый остров“. И в ту же секунду, рассматривая желтый
потертый корешок, поняла, что сама хотела бы оказаться на необитаемом острове,
омываемом теплыми волнами. Ходить по нему в полном одиночестве, зарываться в
песок, кричать во весь голос и громко распевать песни. Вика даже удивилась
возникшему желанию: до тех пор самой сильной ее мечтой было залезть на чердак,
закрыться изнутри и устроить там себе комнатку – с голубыми стенами, с синим
диваном… И чтобы в дырочку в крыше было видно небо. Необитаемый остров… Как же
она раньше об этом не думала?
Вика выпросила книжку «почитать на время», и следующие
полгода не читала ничего, кроме Стругацких – и «Понедельник», и «Малыша», и
«Улитку на склоне», и «Пикник на обочине»… «Обитаемый остров» оказался вовсе
даже не об острове, но она знала книгу наизусть и временами начинала цитировать
целые куски к месту и не к месту, чем жутко выводила из себя отца. Впрочем,
отец из-за всего мгновенно выходил из себя. Ему нравилось само состояние – «я
вышел из себя и сейчас пребываю в ярости».
Постепенно мечта заснула, притаилась в уголке души. Заново
свой необитаемый остров Вика воочию увидела в один отвратительный день, когда
на нее дважды накричали в метро, порвали новые колготки, а на эскалаторе ее
толкнула какая-то бойкая баба, пробивающаяся наверх. Вика снова начала
воспринимать человеческую массу вокруг как нечто враждебное, серое, пытающееся
и ее сделать такой же серой, поглотить и разжевать, отрыгивая несъедобные
пуговицы ярко-оранжевого цвета. «Уехать от всех, – твердила она, как
заклинание. – Уехать от всех туда, где нет людей, где не толкают, не лезут
в душу, не издеваются… На необитаемый остров».
Тогда она не сдержалась, нарушила свое правило и поделилась
переживаниями с Антоном Липатовым, симпатизировавшим ей. От Антона можно было
не ожидать предательства – она давно это почувствовала, только по старой
привычке боялась с ним откровенничать. Но в тот день на нее навалилось столько
гадостей и неприятностей, что она чуть не расплакалась и рассказала ему о своей
мечте. Антон покивал сочувственно, сказал правильные ободряющие слова, а
вечером прислал ей по электронной почте письмо – странное письмо, она даже не
сразу поняла, что он пытается ей объяснить.
«Вика, – писал Антон, – я долго думал над тем, что
ты сказала… про необитаемый остров. Знаешь, мне кажется, что ты пытаешься
сбежать от действительности и сама придумала для себя красивую сказку. Не
обижайся, пожалуйста, потому что я пишу так только потому, что мне хочется тебе
помочь. Ты слишком уязвимая, Вика. Давка и ругань в метро – не повод для того,
чтобы ненавидеть всех людей. Пойми, что твой остров – он внутри тебя! Если нет,
его нужно создать. Это гораздо проще, чем напрасно мечтать о прекрасных и
недоступных островах Тихого океана: белоснежных, теплых, бесконечно далеких от
земли…»
Вика, прочитав послание целиком, сначала рассердилась на
Липатова, который вздумал лезть не в свое дело, потом умилилась его
романтичности и попытке писать красиво, затем прониклась жалостью. Ничего-то он
не понял, этот благополучный Липатов. Да, впрочем, это и неважно – важно то,
что он и вправду старался ей помочь.
И вот теперь она летела – летела, летела! – на остров –
остров, остров! – с певучим названием Гуадалканал. Вика знала, что в
аэропорту ее должны встретить, отвезти в гостиницу переночевать, а затем –
отправить вертолетом на самый настоящий необитаемый остров. «Наверное,
маленькая гостиница для богатых постояльцев, – представляла Вика, глядя,
как облака поднимаются все выше. – Белая… под пальмами…»
Когда самолет вынырнул из облаков, у нее захватило дух от
увиденного. Внизу простирались острова. Большие и маленькие, вытянутые и
круглые – нескончаемая череда островов, и Вике захотелось высунуть голову из
иллюминатора, чтобы разглядеть, где же она заканчивается. Из синего океана
выныривали желтые и зеленые пятнышки, иногда сливались в одно целое.
– Это – Соломоновы острова? – с изумлением
спросила Вика.
– Они, – подтвердила соседка. – Красиво,
правда? Через десять минут, даст бог, мы с вами приземлимся в Хониаре.
В аэропорту было неожиданно тихо и как-то… скучновато.
Человека с листом бумаги, на котором было выведено: «Виктория Стрежина» – Вика
заметила сразу, как только вышла из зоны таможенного досмотра. Высокий молодой
парень в гавайской рубахе, расписанной пальмами, с улыбкой смотрел, как она
подходит к нему.
– Здравствуйте, рад вас видеть, Виктория. Меня зовут
Глеб, я представитель фирмы. А заодно и ваш гид на ближайшие сутки. Как вы
долетели?
– Все хорошо, спасибо, – ответила Вика,
непроизвольно выхватывая взглядом из толпы чернокожую женщину, замотанную в
яркую пятнистую ткань. Из прически женщины торчали в разные стороны три
палочки, отчего ее голова была необыкновенно похожа на неаккуратное
гнездо. – Просто… все так необычно…
– Вы привыкнете, – пообещал Глеб, по-прежнему
улыбаясь и изучая ее реакцию. – Ну что же, добро пожаловать в Хониару.
Пойдемте, нас ждет машина.
Оставшись одна в гостиничном номере, Вика медленно обошла
комнату и остановилась напротив зеркала. Его украсили живыми цветами, похожими
на шиповник, – яркими, но без запаха. В зеркале отражалось ее бледное
лицо, а в глазах, казалось, застыло удивление.
– Все самое интересное только начинается, –
радостно сказала она своему отражению, и оно улыбнулось ей во весь рот. –
Только начинается!
На следующее утро Вика снова ехала в машине, зевая на ходу:
ее разбудили в четыре утра. Город вокруг был таким тихим, пыльным и
неинтересным, что она почувствовала разочарование. Серые коробки домов, мусор
на улицах, скучноватые одинаковые пальмы… Вдалеке за городом поднимались горы,
густо поросшие лесом. «Почему мне казалось, что остров будет желтым и
солнечным? Не такой уж он и солнечный… Неужели и мой необитаемый такой же?»
– Вы раньше летали на вертолете? – прервал ее
мысли Глеб, выглядевший так, словно безмятежно проспал двенадцать часов.
Сегодня рубаха на нем была в мелких зубастых акулах.
– Нет, никогда, – покачала головой Вика.
– Тогда я советую вам принять вот это. – Гид
протянул ей таблетку в серебристой упаковке.
– А… что это?
– Против укачивания. Обычно наши туристы не ожидают,
насколько далеко нам придется лететь, и оказываются… э-э-э… неподготовленными.
Вот, прошу вас, – откуда ни возьмись, появилась бутылочка с водой, с
которой Глеб одним движением пальцев открутил пластиковую крышечку. –
Запейте.
