— Больше некому, — подтвердил я. — Только он имел возможность создать стилет. Только он имел возможность его использовать. И если бы полиция еще в пятницу удосужилась исследовать металлический порошок в кюветах, а не переворачивала все в лаборатории в поисках того, чего там нет…
— Песах, — подал, наконец, голос Роман, я уж было подумал, что он действительно уснул в своем кресле, — Песах, оставь полицию в покое. Порошок из кювет был взят на исследование в пятницу, и в нем обнаружили следы крови. Собственно, ты прав в одном: тогда я думал, что стилет могли спрятать в кювете, засыпав порошком, а потом вынести… Глупая идея — порошка было слишком мало, но ничего другого мне не пришло в голову.
Роман пружинисто вскочил на ноги и подошел к креслу, в котором профессор Брандер продолжал изучать текстуру моего потолка.
— На вашем месте, профессор, — сказал он, — я не был бы так спокоен. Вы уверены, что убил Флешман, а все остальное — психология, и доказать вашу причастность не удастся. Но, видите ли, Груберман действительно был талантлив. Гнусная личность, согласен, но талант. И когда вы заявили себя единственным автором доклада… Он сложил «алеф» и «бет» и понял, что должен обезопасить себя. Он, впрочем, полагал, что вы начнете сводить с ним счеты, вернувшись с конференции, и это стоило ему жизни. Но в его комнате в общежитии мы нашли полное описание экспериментов и вашей в них роли. Это раз. Второе: в виновность Шуваля я не верил ни минуты. И, кстати, именно по психологическим причинам, которые вы, профессор, считаете несущественными. Само признание я воспринял как аргумент в пользу его невиновности. Оставались Беркович и Флешман. Из них двоих — тоже, кстати, по причинам психологическим — Беркович был менее вероятным подозреваемым. А Флешман, когда мы ему сегодня объяснили, что вовсе не Груберман был причиной того, что девушка его бросила, признался во всем. Мы уже провели следственный эксперимент. Хороший, кстати, оказался стилет, очень острый. В прах он рассыпался через сорок три секунды. Как утверждает Флешман, это замечательный научный результат. Не так ли, профессор?
— Глупости, — повторил Брандер, но голос его уже не звучал так же уверенно, как минуту назад. — Никто ничего не докажет.
— Ну как же, — добродушно сказал Роман, — расчет конфигурации поля вы ведь проводил сами, потом перебросили файл на компьютер Флешмана, а свой стерли. Но, видите ли, наши полицейские хакеры знают свое дело не хуже, чем вы свое. Файл, естественно, восстановили. Специалисты говорят — классный был расчет.
* * *
— Ну ты даешь, — сказал я Роману, когда профессора увезли на вызванной комиссаром патрульной машине, — мог бы хоть намекнуть, что тоже идешь по этому следу.
Роман сидел в кресле, полузакрыв глаза, и теперь, похоже, дремал по-настоящему. В ответ на мое замечание он только слабо пожал плечами и пробормотал:
— Ты еще и садист, к тому же: выдернул Брандера с конференции, не дав ему сделать доклад.
Он помассировал пальцами виски и поморщился.
— Согласись, — смиренно сказал я, не желая вызвать гнев комиссара, — согласись, что в научных кругах даже убийства имеют свою специфику.
— Угу, — промычал Роман, — именно и только поэтому я позволил тебе, Песах, влезть не в свое дело. Все же у тебя мышление тоже… э-э… немного сдвинутое, хотя ты и не физик, а всего лишь историк.
Мне пришлось обидеться, потому что Роман этого хотел.
— По-твоему, — спросил я, — я тоже могу убить человека?
— А чем ты еще занимаешься, когда подаешь мне свой кофе? От такой гадости не откинет копыта только комиссар полиции!
Интерлюдия 2
Агата Кристи
БЫК ПОСЕЙДОНА
I
Девушка, ожидавшая Пуаро в гостиной, не выглядела испуганной. Она с любопытством оглядывала помещение, взгляд ее скользил по корешкам книг, по коллекции оружия на стене, и наконец, остановился на хозяине квартиры, тихо вошедшем в комнату.
— Месье Пуаро? — сказала посетительница, и голос ее прозвучал напряженно, хотя и без тени робости.
— Эркюль Пуаро, к вашим услугам, — отозвался великий сыщик и, пройдя к своему креслу, сел так, чтобы видеть не только лицо неожиданной гостьи, но и всю ее ладную фигуру. — Вас зовут…
— Диана Мейберли, — быстро сказала девушка, — я живу в Лойд-Мейноре..
— И дело, которое привело вас ко мне, касается вашей семьи, причем вам бы очень не хотелось какой-либо огласки.
— Да… — протянула Диана и неожиданно выпалила на одном дыхании: — Месье Пуаро, он не мог сделать того, в чем его обвиняют!
— Его? — Пуаро сложил руки на животе и с интересом посмотрел на посетительницу. — Вашего жениха? Брата?
— Моего отца, месье! Чарлза Чендлера.
— Чендлер, — Пуаро приподнял брови. — Ваша фамилия — Мейберли, сказали вы?
— Да… Видите ли, месье Пуаро, Чарлз мне не отец, а отчим, он женился на моей матери, когда мне было всего три года, и всегда относился ко мне, как родной отец… нет, даже лучше, чем мог бы…
Девушка запнулась, и Пуаро подбардивающе кивнул:
— Продолжайте, пожалуйста. Кто же и в чем обвиняет вашего отчима Чарлза Чендлера?
— Трудно сказать в двух словах… Началась эта странная история довольно давно…
— В таком случае, начните с самого начала. И прошу вас, не нужно волноваться.
— Хорошо, месье Пуаро. Наш дом, Лойд-Мейнор, находится в Кавершеме, это в десяти милях от Лондона, в Оксфордшире. Кавершем — городок небольшой, там редко что случается. И поэтому, когда три месяца назад разгромили квартиру миссис Лоуренс, город обсуждал это целую неделю.
— Разгромили? — заинтересованно спросил Пуаро.
— Ночью кто-то проник в дом через заднюю дверь и учинил настоящий разгром в комнате, которая примыкает к спальне. Сбросил на пол книги, вытащил ящики из столов, повалил торшер и стулья…
— Я полагаю, в доме в этот час никого не было?
— Там живет старая миссис Лоуренс, ей семьдесят, и она глуха, как тетерев. Она утверждала, что слышала сквозь сон какой-то шум, но так и не поняла, то ли это ей снится, то ли что-то на самом деле падает и грохочет… Во всяком случае, она не встала, и обнаружилось все только утром, когда пришла служанка, чтобы приготовить миссис Лоуренс завтрак.
— Что-нибудь украли?
— По словам миссис Лоуренс — ничего. Во всяком случае, драгоценности, которые она хранила в нижнем ящике стола, остались на месте, хотя сам ящик лежал на полу.
— Возможно, вор искал какой-то документ? — сказал Пуаро.
— Полиция сначала тоже высказала такое предположение, — кивнула девушка. — Но неизвестный разгромил не только комнату, но еще и на кухне все перевернул вверх дном. А там никогда никаких бумаг не было в помине, разве что книга кулинарных рецептов мадам Турень, но ее не тронули. Зато все кастрюли оказались на полу, половина тарелок побита, соль и сахар рассыпаны… Но самое странное…
