Впрочем, выродки есть и в том мире. Вроде меня.
Я ходил из комнаты в комнату, машинально переставляя предметы с места на место. Не то, чтобы мне от этого становилось легче думать, легче думать мне уже не станет никогда, мысли приходилось ворочать, как камни, я ронял их, не додумав, они гулко падали, ударяясь о дно сознания, и вспыхивали ударами боли в затылке.
Я переставил на другое место телефон, а потом, сделав полный круг по квартире, не нашел аппарат, и мне показалось, что я переместился в мир-2, и здесь даже с собственной жизнью не сумею справиться, поскольку на самом деле она не моя. Я испугался так, как не пугался даже в самолете, когда Айша Ступник начала выгибаться в смертельной конвульсии. Сердце заколотилось о ребра, будто в новом припадке паркинсонизма, я опустился на пол и обнаружил телефонный аппарат у ножки дивана, куда сам же и переставил его минуту назад…
Зачем мне телефон? Обычно в таких случаях оставляют записки на бумаге, а не записи на автоответчике.
Что я мог написать? Что я мог объяснить? Кому? Проще — сказать, только бы не дрожал голос.
Я набрал номер Романа, но телефон в кабинете не отвечал, а номер сотового телефона я забыл напрочь — память, начав играть со мной в азартную игру, продолжала загонять меня в угол, память побеждала меня, почти уже победила. Я не мог найти Романа, я не знал номер телефона Липкина, я мог позвонить Рине, но не хотел, потому что ей я и вовсе ничего объяснить не мог.
Я набрал номер Михаэля и получил то, что ожидал: бодрый голос автоответчика. «Вы звоните по номеру… Извините, сейчас нас нет дома… Оставьте сообщение после…» Мой вечно занятый сын. И его вечно занятая жена.
Я оставил сообщение после длинного гудка. Длинный гудок просверлил в моем сознании аккуратное отверстие, и сквозь него на ленту диктофона пролились несколько фраз, которые я не смог вспомнить, положив трубку. Я надеялся, что сказал все верно. Михаэль с женой возвращаются обычно в пять. Рина в это время еще будет в своем офисе, а Роман — в бегах и заботах. Значит, сын будет первым, кто узнает. Он сообщит матери, и она не впадет в шоковое состояние, придя домой.
Не помню, поставил я телефон на тумбочку или опять бросил на пол возле дивана. Оставив сообщение, я как бы перешел Рубикон, взорвал мосты, перерубил нить. Стало спокойно на душе. Спокойствие висельника, подумал я, и сравнение мне не понравилось. Нет, этот способ не подходил. У меня был другой.
Я прошел в спальню, машинально переставляя на прежние места предметы, которые в своем кружении по квартире перетасовал, будто карты в колоде. Вытащил из закутка кейс и, раскрыв, начал копаться в ворохе бумаг.
Флакончика не было.
Я высыпал содержимое на пол и переложил бумаги по одной. Я обнаружил записку с номером телефона своего аспиранта, которую не мог отыскать уже полгода. Я нашел лист с научным отчетом за прошедший квартал, который уже не надеялся обнаружить и потому перед отлетом в Париж написал новый.
Флакончик исчез.
Может, память опять меня подвела? Я переложил улику… куда?.. и не помню об этом?
Но если я об этом не помню, то и найти не смогу. И это значит, что найти сможет Роман… уже потом.
Ну и что?
Нет, ничего, но, если я не найду флакончик с шипами, то как смогу привести в исполнение собственный приговор?
Я сложил бумаги, захлопнул крышку кейса и попытался вспомнить последовательность своих действий. Мысли мешались, и в этот момент зазвонил телефон.
Он звонил откуда-то снизу, будто из преисподней, я не обнаружил аппарат на тумбочке и подумал, что мне действительно звонит сам князь тьмы, чтобы поторопить события. Телефон трезвонил, не переставая, и я наконец увидел его — естественно, там, где и оставил, у ножки дивана. Если звонил не дьявол, то кто? Рина? Я не мог с ней сейчас говорить. Роман? Это было бы неплохо, но скорее это все-таки Рина. Она знает, что я дома, и хочет узнать, как я себя чувствую. Я хорошо себя чувствую, я уже готов, я не хочу, чтобы мне мешали перейти из мира-1 в мир-2, а точнее — в тот мир без порядкового номера, который вбирает в себя все остальные миры, когда приходит их срок.
Если это Рина, я просто положу трубку.
— Песах, добрый день, простите, что помешал…
Чей голос? Знакомый голос, но я его не знал.
— Я только хотел поинтересоваться, все ли с вами в порядке. Вы нормально добрались домой?
О Господи, — только Люкимсона мне не хватало! Что ему нужно? Свои деньги он получил, профессиональный долг исполнил…
— Нормально, — пробормотал я и немедленно вспомнил, что сам же вчера вечером завернул флакончик с шипами в носовой платок, платок положил в брючный карман, а брюки повесил в шкаф — с глаз долой.
— Нормально, — повторил я. — Извините, я тут немного занят, работаю…
— Я рад, — сказал Люкимсон, — что у вас все в порядке, но, видите ли, ваша аура мне показалась слабоватой, вы непременно должны придти ко мне хотя бы еще на один сеанс. Совершенно бесплатно, я просто обязан завершить свою работу…
Что он несет? «Слабоватая аура». Выпадение чакры… Бред. Да, но ведь именно этот шарлатан своими пассами заставил меня вспомнить и о мире-2, и об Айше, и наконец, вчера вечером я вовсе не считал Люкимсона шарлатаном, напротив, сам к нему напросился и уже хотя бы поэтому должен быть с ним повежливее.
— Обязательно приду, — сказал я. — Чуть позже. Сейчас я действительно занят. Хорошо?
— Не забудьте, — голос экстрасенса показался мне неуверенным, он будто обдумывал скрытый смысл моих слов и делал свои выводы. Мало ли какие выводы он мог сделать, в том числе — правильные.
— До свиданья, — сказал я и положил трубку. Не хватало, чтобы мои мысли кто-то читал по телефону.
Брюки я повесил на крайнюю левую вешалку, там еще висела моя сиреневая рубашка в полоску. Рубашку я увидел, как только открыл шкаф.
Брюк не было.
Я порылся в ворохе каких-то тряпок, лежавших на дне шкафа, ничего, естественно, не обнаружил и застыл в позе Мыслителя, только что вставшего со своего камня.
Что делать? Я положил флакончик к карман — это точно. А брюки… Нет, пускать мысль по кругу, как цирковую лошадь, верный способ рехнуться. В конце концов, если я допустил существование мира-2, то именно там мои брюки и оказались, почему нет? Оттуда появился флакончик, туда он и отправился — что я знаю о законах физики, которые связывают наши два мира? А может, не два, а все десять — что я знаю об этом?
Я закрыл шкаф и пошел в ванную, точнее поплыл по воздуху, поскольку ног не ощущал совершенно. Конечно, брюки лежали в корзине для грязного белья — Рина успела перед уходом на работу навести порядок. Скорее всего, она и не подумала очистить карманы, она никогда этого не делала, из-за этого у нас время от времени происходили стычки, потому что вдруг оказывался выстиранным мой талон на парковку машины или какая-нибудь из многочисленных квитанций; на мои возмущенные реплики Рина отвечала, что лазить по карманам не приучена, и я сам должен следить, чтобы в них ничего не было…
