— Положите его на матрас, — сказала Мириам. — Принесите воды.
Вот и все, с ужасом решил Катон. Сейчас раненый почувствует твердую рукоять меча через одеяло.
Над головой прогремели шаги, и послышался голос Баннуса:
— Мириам, по-гречески не говорить. Некоторые мои люди — простые крестьяне. Они знают только говор долины.
Они продолжили разговор на арамейском диалекте, и Катон взглянул на Симеона:
— Что там?
Симеон предупреждающе поднял руку, чтобы унять римлянина, и повернулся ухом к потолку, пытаясь разобрать разговор. Теперь слышались несколько голосов, и раздавались шаги — раненым оказывали помощь. Время словно застыло, так что Катон ощущал каждое проходящее мгновение, а уши наполняли звуки из комнаты над головой. Он молил Мириам вылечить бандитов как можно быстрее, чтобы они убрались из ее дома и из деревни.
Когда свет снаружи стал меркнуть, на улице раздался крик, и тут же в доме поднялась суета — бандиты собирались у дома, Баннус выкрикивал приказы. Симеон тронул локтем Катона:
— Они заметили, что римская кавалерия движется к деревне.
— Макрон, несомненно.
Симеон пожал плечами.
— От всей души надеюсь, что так.
Люди Баннуса понесли раненых к лошадям. Когда уже почти всех усадили в седла, с ложа раздался крик. Бандит, ослабевший от ран, с трудом произнес еще несколько слов.
— Он нашел твой меч, — прошипел Симеон. — Сейчас за ним придут — и увидят.
Катон соображал быстро и содрогнулся, осознав, что ему остается делать. Он обшарил свою амуницию, нащупал рукоять кинжала и обнажил лезвие. Старая крышка люка была хлипкой; Катон собрал все силы, ухватил кинжал обеими руками и ударил вверх, через крышку люка, пробив шерстяную подстилку ложа и спину раненого. Раздался слабый резкий вздох, кинжал задергался, раненый забился в конвульсиях, прежде чем затихнуть. Катон больше не чувствовал шевеления. Он чуть повернул рукоять, высвободил лезвие, сполз вниз и стал ждать. Вскоре кто-то легкими шагами прошел в комнату и, помедлив мгновение, приблизился к человеку на ложе.
— Саул! — послышался с улицы голос Баннуса. — Давайте последнего. Он в задней комнате.
— Слушаюсь.
Над головой протопали шаги, и тут голос Мириам произнес:
— Поздно. Он умер. Лучше заберите его с собой.
— Баннус! Он умер! — прокричал человек. — Нести тело?
— Оставь. Нам пора. Живо!
На улице бандиты развернули лошадей и поскакали мимо дома, прочь из деревни. Пыль скрыла все, но Катон с Симеоном чувствовали дрожь от ударов копыт по земле. Вскоре звуки смолкли. Стало тихо, затем Мириам, кряхтя от усилия, убрала тело с матраса. Крышка люка сдвинулась в сторону, и женщина заглянула в дыру:
— Выходите. Римляне подъезжают.
Глава 9
Макрон был вне себя. Центурион Постум застал его врасплох.
Без письменно подтвержденных полномочий из дворца императора Макрон не имел права сместить временного командира Второй Иллирийской. Когда подошли офицеры, явившиеся по отданному ранее приказу Макрона, центуриону оставалось только сидеть в пристыженном молчании, пока Скрофа отправлял приходящих восвояси. Уже не в первый раз сегодня Макрон проклинал Баннуса и его бандитов последними словами и сулил им все мыслимые жуткие пытки. Из-за засады письмо о его назначении лежало теперь где-то посреди пустыни. Хуже того, его могли найти люди Баннуса, если обыскали поклажу, от которой пришлось избавиться Макрону, Катону и всему эскадрону. Макрон корчился от стыда при этой мысли, хотя в тех обстоятельствах поступить иначе было невозможно. Они едва спасли свои жизни даже на разгруженных лошадях. Вернее, Катон еще не спасся. Мысль о друге заставила Макрона подняться и подойти к столу префекта Скрофы.
— Командир… — произнес он со всем возможным уважением. — Я согласен, что не могу отдавать приказы, а значит, ты остаешься командиром. Но ты должен послать людей разыскать центуриона Катона. Пока его не нашел Баннус.
— Должен? — Скрофа холодно улыбнулся. — Как ты точно выразился, я еще командую. Я не обязан выполнять твои распоряжения.
Макрон сцепил пальцы рук за спиной и заставил себя вежливо кивнуть, с превеликим трудом сдерживая гнев и досаду. Гнев только ожесточит собеседника.
— Я знаю, командир. Но я подумал: а как это расценят в Риме, когда узнают, что командир Второй Иллирийской сидел и ничего не предпринимал, пока его товарища выслеживали и убивали бандиты. Слава когорты потускнеет навеки — вместе с репутацией командира.
Префект Скрофа недолго рассматривал Макрона, потом кивнул:
— Ты прав. Это будет несправедливо по отношению к моим солдатам. — Скрофа чуть прищурил глаза и, откинувшись в кресле, уставился взглядом в стену. — Ужасно несправедливо. Я служил трибуном на Рейне, прошел весь путь, начиная с младших гражданских должностей, и потратил много времени и денег, налаживая нужные связи во дворце. — Префект внезапно посмотрел на Макрона, в его взгляде читалась горечь. — Ты хоть представляешь, сколько я заплатил за осетровую икру, которой угощал Нарцисса на банкете? Представляешь?
Макрон пожал плечами.
— Целое проклятое состояние, вот сколько. А скотина Нарцисс отпихнул икру и пожаловался, что она слишком соленая. — Скрофа помолчал, погруженный в прошлое, и продолжил спокойным тоном: — Тогда я решил попробовать добыть славы на поле боя. Это добавит блеска имени Скрофы, думал я. Знаешь, мой дед сражался плечом к плечу с Марком Антонием, при Акции. Военная кровь течет в жилах моей семьи. Так что мой отец подергал кое-какие ниточки, чтобы меня назначили центурионом во вспомогательную когорту. Я думал, что завоюю себе репутацию на полях брани в Британии. Я хотел этого. И что произошло? Меня послали в Сирию. На гарнизонную службу. Представляешь? Мои возможности пропадают зря. Целый год проторчал в несчастной дыре на границе с Пальмирой, получил назначение сюда, в очередной распроклятый пограничный форт. Единственный враг, с которым тут приходится иметь дело, — Баннус и его шайка воров. Какая тут слава? — Скрофа фыркнул. — Полицейская работа. С тем же успехом я мог бы служить в городских когортах Рима. По крайней мере, избавился бы от этой проклятой печки! — Скрофа сделал нетерпеливый жест рабу, держащему опахало. — Быстрее, чтоб тебя…
Макрон опустил плечи, радуясь, что командир когорты закончил разглагольствовать, и попытался вернуть разговор к отряду для поисков Катона и Симеона:
— Ты прав. В такой жаре всем не по себе. Особенно раненому римскому офицеру.
Скрофа резко взглянул на Макрона, на мгновение нахмурился и махнул рукой в сторону двери.
— Хорошо, Макрон! Возьмем все четыре кавалерийских эскадрона. Найдем твоего друга и привезем сюда как можно скорее.
