Постум продолжал:
— Так что Парфия отпала, и мне пришлось думать, чем еще можно заняться. Я пошел учиться на разведчика.
Макрон бросил на Постума хмурый взгляд. Во время кампаний разведчики выполняли свою обычную роль. Но в гарнизонах они больше занимались черным делом — шпионажем и пытками. Макрон никогда не жаловал разведчиков, с которыми служил в легионах. Солдатская служба — прямое дело, считал Макрон, и с отвращением относился к тому, чем приходилось заниматься разведчикам.
— Было весело, — продолжал Постум, — пока я не попался на глаза Кассию Лонгину. Он взял меня под крыло, перевел с повышением во вспомогательные когорты и послал в Бушир. Это было больше года назад. Как я скучаю по Антиохии — сказать не могу.
— Могу себе представить, — с чувством отозвался Макрон. — Столько слышал о ней. Все, что рассказывают, — это правда?
— Каждое слово, — кивнул Постум. — Нет такого порока, который нельзя там купить. Блаженный край для эпикурейца.
Макрон облизнулся.
— Когда закончу тут, Антиохия будет моей первой остановкой по пути обратно в Рим.
Постум пристально посмотрел на Макрона:
— А сколько же ты собираешься провести тут?
Макрон выругал себя за промашку, но сумел улыбнуться.
— Как можно меньше. Зная армию, это может означать, что канцелярия забудет о моем назначении, и я умру от старости в Бушире. Если уж очень повезет, то вспомнят и подкинут крохотную пенсию.
— Именно что крохотную, — с чувством подхватил Постум и уставился куда-то в пространство. — Вот поэтому и стоит собрать небольшой вспомогательный фонд — если позволяют обстоятельства.
Макрон взглянул с удивлением:
— Это ты о чем?
Губы Постума искривились в усмешке.
— Увидишь. Все в свое время. Нет, погоди… — Он вытянул руку, указывая куда-то на горизонт. — Вон там. Смотри.
Макрон взглянул туда, куда указывал Постум, и прищурился от яркого сияния.
— Что? Ничего не вижу.
— Посмотри внимательнее.
Сначала Макрон не видел ничего, однако, напряженно вглядевшись, заметил маленькую черную точку, потом еще одну. Тут же появились еще несколько, а первая постепенно превратилась в далекий силуэт человека верхом на странном скакуне. Макрон не сразу понял, что это верблюд.
— Что за люди?
— Торговцы, — ответил Постум. — Идут из Эланы — это арабская колония на побережье. Они выгружают товары с кораблей, пришедших с далекого востока, и нагружают караваны до Палестины, Сирии, Киликии и Каппадокии. От Эланы путь неблизкий, и дорога идет через дикие места. Тут и появляются набатеи, но чаще — мы.
— Не понимаю, — недоуменно сказал Макрон.
— Что, по-твоему, помогло набатеям разбогатеть?
Макрон пожал плечами.
— Дорожные поборы, — объяснил Постум. — Через Набатейское царство пролегают самые богатые торговые пути известного мира. Набатеи сидят у себя в Петре и взимают пошлину со всех караванов, проходящих по их землям. Заодно предлагают караванам защиту от племен, которые обитают в пустыне и совершают набеги на торговые пути.
— Понятно, — ответил Макрон. — А какова же наша роль?
— Наша обязанность — охранять торговые пути к востоку от форта. Там начинаются земли Рима и кончаются набатейские. Вот мы и охраняем караваны. Взаимовыгодное соглашение.
— Понятно… — Макрон уставился на Постума. — То есть вы защищаете их за плату?
— Разумеется, — засмеялся Постум. — Часть услуг, которые Вторая Иллирийская предлагает постоянным клиентам.
— Понятно, — повторил Макрон. Он глядел на караван, мысли метались в голове. Все как он подозревал. Оставалось только решить, что с этим делать. Если хоть что-то можно сделать. — И как это работает?
Постум пристально вгляделся в Макрона и, похоже, с облегчением решил, что центурион не из тех, кто цепляется за каждую букву закона.
— Все очень просто. У нас постоянный договор с большинством караванных картелей. Как и у набатеев. Они сопровождают караваны от Эланы до Петры, а оттуда — до Макера, где у них такая же дорожная станция, как здесь. Там кончается власть набатеев. Раньше они доводили караваны до самого Дамаска, но теперь этим мы занимаемся. Они пытались нас обойти, но мы объяснили, что это наша сфера влияния, и набатеи угомонились. Мы получаем плату и провожаем караван до Декаполиса.
— Не совсем по уставу, а?
— Нет. Но и не совсем противозаконно, — ответил Постум. — Мы выполняем свои обязанности, охраняя границу, а караванные картели получают свой конвой. Все довольны. Главное, чтобы об этом не стало известно слишком широко, иначе долю потребуют и Кассий Лонгин, и прокуратор в Кесарии. Так что мы не болтаем.
— Могу себе представить.
— Естественно, единственная сложность — договориться с новичками. С караванными картелями, недавно появившимися в этих землях. Вроде вот этого.
— Да? И что тогда?
— Увидишь. — Постум повернулся к Макрону. — Когда они доберутся до нас, разреши мне вести переговоры, командир. Возможно, они знают немного по-гречески, но предпочитают разговаривать на своем языке. Я знаю достаточно, справлюсь.
— Хорошо, — кивнул Макрон. — Я не вмешиваюсь.
Караван появился из душного марева и постепенно приближался к дорожной станции. Макрон наблюдал за ними с башни — не меньше сотни верблюдов везли корзины с тюками ткани, кувшинами, плотно обернутыми соломой, и другим непонятным грузом. В голове каравана двигались две большие, запряженные быками телеги, нагруженные длинными бревнами. Верблюды мерно вышагивали, подгоняемые идущими сбоку погонщиками, которые время от времени тыкали животных заостренными палками. С двух сторон каравана ехали несколько охранников: воины в темных накидках, с мечами и луками, прикрепленными к седлам верблюдов. Выглядели они, на взгляд Макрона, весьма свирепо, но их было всего двенадцать — вряд ли хватит, чтобы отбить серьезную атаку.
Внизу, во дворе станции, Постум скомандовал своим людям «по коням», и Макрон, бросив напоследок взгляд на караван, спустился с башни, чтобы присоединиться к ним. Когда он вскочил в седло, Постум дал команду двигаться. Лошади вышли из дорожной станции на залитую солнцем землю. Они быстро выстроились в две шеренги поперек дороги, развернув штандарты обоих эскадронов впереди строя.
— Просто чтобы видели, что мы римляне, — объяснил Постум Макрону. — Незачем их пугать.
Караван остановился. Охранники сгрудились рядом с главными купцами и с опаской двинулись навстречу римлянам. Оказавшись на почтительном расстоянии, караванщики замерли, один из купцов помахал рукой в знак приветствия.
— Помни, командир, — пробормотал Постум. — Я буду говорить.
— Сколько угодно.
