Постум щелкнул языком и направил лошадь вперед. Макрон последовал за ним. Они остановились в нескольких шагах от караванщиков.
Постум сверкнул улыбкой и обратился к купцам по-гречески:
— Приветствую вас в римской провинции Иудее. Кто-нибудь говорит по-гречески?
— Я говорю немного. — Один из людей опустил ткань, закрывающую рот. — Чем могу служить, римлянин?
— Важнее, что я могу сделать для вас, — поклонился Постум. — На дороге кишат бандиты из пустыни. Вам понадобится конвой посерьезнее, чем ваши двенадцать приятелей, даже если они искусные воины. Если пожелаете, мои люди и я обеспечим вам безопасный проход по этим землям до Герасы.
— Очень заботливо с вашей стороны, римляне. Полагаю, вы потребуете с нас плату за эти услуги?
Постум пожал плечами.
— Небольшое вознаграждение — этого достаточно.
— Сколько?
— Тысяча драхм.
Главный караванщик замолчал. Другой купец резко заговорил на своем наречии. Возник спор, и Макрон уловил сердитые нотки в голосах. Наконец главный угомонил товарищей и снова обратился к центуриону:
— Слишком много.
— Все караваны, следующие этим путем, платят нам столько, если просят нас о защите.
— А если мы не заплатим?
— Проходите свободно. Но вы продолжите путешествие на свой страх и риск. Я бы этого не советовал. Вы же впервые на этом пути, так ведь?
— Допустим.
— Значит, вы не вполне представляете себе опасность.
— Мы можем о себе позаботиться.
— Как пожелаете.
Постум приказал своим людям расступиться, потом повернулся к начальнику каравана, вежливо наклонил голову и пустил коня шагом к своим людям. Макрон нагнал его и затрусил рядом.
— Похоже, не вышло.
— А, все только начинается. Мы частенько получаем такой ответ от купцов, которые первый раз идут по этой дороге. Очень скоро они передумают.
— Похоже, у тебя нет и тени сомнения.
— На то есть причины.
Постум не стал вдаваться в подробности, и Макрон, сидя в седле, раздраженно смотрел, как процессия верблюдов и погонщиков проходит мимо. Охранники держались между караваном и римлянами, настороженно пожирая глазами Постума и его солдат, пока хвост каравана не миновал их. Потом развернули верблюдов и снова заняли места по бокам каравана. Когда они уехали, Макрон спросил у Постума:
— И что?
— Немного подождем и отправимся следом.
Макрон не выдержал:
— Слушай, расскажи, что тут происходит! Хватит игр, Постум. Просто объясни.
— Может, ничего и не будет, командир. Может, они доберутся до цели без приключений, хотя я не поставил бы на такой исход. Дорогу отсюда до Герасы частенько навещают многочисленные шайки.
Когда хвост каравана удалился примерно на милю, Постум отдал приказ людям двигаться вслед, сохраняя расстояние. Часы тянулись медленно, и Макрон начал ощущать влияние предыдущей бессонной ночи. Глаза слипались и болели; приходилось часто моргать, чтобы освежить их. Впереди убаюкивающе маячили смутные силуэты караванщиков — от этого Макрон только больше чувствовал усталость. День уже клонился к вечеру, когда Постум так резко остановил колонну, что Макрон чуть не съехал с седла. Центурион потряс головой, разгоняя окутавшую мозги дрему.
— Что? Что такое?
— Все как я предполагал, командир, — улыбнулся Постум, — грабители из пустыни. Вон там.
Он указал вправо, и Макрон увидел верблюдов, появившихся из-за низкой дюны и устремившихся на караван. Центурион мгновенно ухватился за меч — мозг прояснился в предвкушении действия.
— Вперед!
— Нет.
— То есть как? — взревел Макрон. — Они атакуют караван.
— Именно. — Постум кивнул. — Теперь купцы пожалеют, что не приняли наше предложение защитить их. Вот и узнают, дорого ли обходится путешествовать без надежного сопровождения.
— Их перережут! — вспылил Макрон. — Нужно что-то делать.
— Нет, — твердо ответил Постум. Грабители надвигались на караван, но римская кавалерия оставалась неподвижной. — Сейчас не нужно делать ничего.
Глава 13
Хешаба оказалась первой деревней на пути патруля центуриона Пармения; колонна римской кавалерии и пехоты спустилась по склону поздним утром. Ясно виднелся обгоревший остов дома Мириам, и Катон снова ощутил прилив вины за то, что женщина, спасшая ему жизнь, так жестоко наказана. Когда колонна добралась до деревни, Пармений повел солдат по широкой дуге — по окраине. Он не остановил колонну, но вел солдат дальше по вади, прочь от Хешабы.
— Я думал, мы остановимся здесь, — негромко сказал ветерану Катон — они ехали бок о бок во главе кавалерийского эскадрона.
— Они нахлебались достаточно, — ответил Пармений. — Мы будем возвращаться этим же путем, тогда и объясним, что к чему.
Катон внимательно взглянул на Пармения:
— Все еще пытаешься завоевать их дружбу?
Пармений в свою очередь пристально посмотрел на Катона:
— Скажем так: я стараюсь не растерять то, что осталось между нами. Если мы придавим их сегодня, для них это окажется последней каплей. Они уйдут к Баннусу. А уж если жители Хешабы повернут против нас, тогда чего ждать в остальной провинции? Только между нами, Катон, я иногда пытаюсь представить, может ли префект придумать еще что-то, чтобы вконец озлобить людей в округе. Похоже, он хочет подтолкнуть их к открытому мятежу.
— А зачем ему это? — спокойным голосом сказал Катон.
Пармений задумался и покачал головой:
— Не знаю. Правда не знаю. Какая-то бессмыслица. Как будто он безумный. Как есть безумный.
— Считаешь его сумасшедшим?
— Нет, что ты! — Пармений, похоже, смутился и снова взглянул на Катона. — А ты как думаешь? Тут что-то еще. И дураку ясно, куда приведут такие приказы. Они вызовут мятеж — или, по крайней мере, толкнут многих в объятия Баннуса… Не понимаю.
Катон пожал плечами и снова повернулся к деревне. Он придержал лошадь и отвел ее в сторону, пропуская колонну. Мысли его постоянно возвращались к беспричинной несправедливости, от которой пострадала Мириам. Катон принял решение и пришпорил лошадь, догоняя Пармения.
— Где вечером будет лагерь?
— Дальше по вади есть родник в рощице. Милях в четырех отсюда. А что?
— Я догоню вас на закате, — ответил Катон, разворачивая лошадь, и направился в деревню.
— Куда ты? — позвал Пармений.
