— Почему? Из-за Кантия? Идиот сам виноват, мог бы и сообразить. А у нас по-прежнему есть приказ, Катон. — Пармений резко натянул поводья, разворачивая коня прочь от кошмарной сцены внизу. — Может, теперь солдаты усвоят урок.
Глава 16
— Похоже, мы влипли, — задумчиво произнес Макрон, когда Катон закончил рассказывать ему о патруле по окрестным деревням.
Пармений взял заложников во всех селениях, включая Хешабу, и теперь сорок человек томились в сарае, накормленные и напоенные, но без разрешения выходить. В дни, последовавшие за происшествием в Бет Машоне, Пармений не упоминал о судьбе Кантия и резко пресекал любые попытки Катона заговорить на эту тему. Смерть товарища ожесточила солдат; это сказалось на том, как они вели себя с деревенскими, которые попадались под руку. Меры Скрофы не усмирили местных жителей, а вызвали еще большую ненависть по отношению к Риму. Катон не сомневался, что ряды шайки Баннуса в ближайшие дни увеличатся за счет молодых людей из деревень, где побывал Пармений.
Катон разделся, оставшись в одной набедренной повязке, и старательно счищал с кожи пыль и грязь. Макрон редко видел своего друга столь мрачным.
— Не вижу, чем мы можем помочь, Катон, — заявил старый центурион, глядя в потолок. — Скрофа втянул офицеров в дорожные поборы с караванов; остальные стараются ничего не замечать и падают духом. Солдаты жалуются, что не получают долю трофеев, а Скрофа, похоже, подталкивает местных к открытому бунту. Если это случится, Вторая Иллирийская крепко сядет в лужу — по крайней мере, если командовать будет Скрофа, что, впрочем, надеюсь, ненадолго. Мы со дня на день получим от прокуратора подтверждение моих полномочий.
— Это если сообщение дошло до Кесарии.
— Что ты имеешь в виду?
— Если офицер, которому поручено доставить сообщение, тоже в доле, то, подозреваю, он не будет торопиться, чтобы Скрофу сместили. Послание может пропасть.
— Ну это вряд ли.
— Посмотрим. А если нарочный попал в засаду? А если сообщение дошло до прокуратора, но приказ был потерян на обратном пути?
Макрон приподнялся на локте и уставился на Катона:
— Развлекаешься, чтоб тебя?
— Просто перечисляю возможности. — Катон пожал плечами и промокнул кожу шерстяным полотенцем. — И потом, ты не назвал еще и половины наших проблем.
— Будь добр, просвети меня. Мне тоже не помешает немного развлечься.
— Ладно. — Катон сел на койку напротив Макрона и уперся локтями в колени. — Как ты уже сказал, когорта в плохой форме. Местные жаждут нашей крови. Если Лонгин в самом деле задумал спровоцировать восстание, то он почти добился своего. Мы столкнемся с выросшими силами Баннуса, вооруженными до зубов, без надежды на подкрепление или хотя бы на эскорт, чтобы добраться до безопасного места. Больше всего меня заботит Баннус. Сейчас он вожак разбойников, но если сумеет собрать силу, достаточную, чтобы бросить нам вызов, то объявит себя мессией. Разумеется, он просто очередной претендент на это звание, однако если он обзаведется многотысячной армией, снабженной парфянским оружием и доспехами, то будет выглядеть убедительно в глазах иудеев. А восстание, распространившись за пределы округи, охватит всю Иудею.
— Да конечно! — Макрон расхохотался. — Брось, Катон, этого не будет.
— Почему?
— У них нет ни единого шанса. Кучка крестьян и пастухов против профессиональных солдат? Вспомогательные когорты легко распугают кучку крестьян и приведут местных жителей в чувство. Даже если они замышляют восстание, то сообразят, что сирийские легионы у них на пороге. Сколько бы ни было мятежников, им не сравниться с легионами. А если местные проявят строптивость — легионы налетят и втопчут их в пыль.
— Да, — согласился Катон. — Я уверен, что им это известно…
— Но?..
— Не знаю. — Катон нахмурился. — С того момента, как мы появились в этой провинции, у меня чувство, что мы в трутнице. От малейшей искры все полыхнет, и Иудея покроется пожарами. Если окажется, что подозрения Нарцисса обоснованны, тогда никакой помощи из Сирии не будет.
— Да. Но Баннус и его ребята этого не знают.
— Точно? — Катон поднял голову. — Не уверен.
Макрон фыркнул.
— А теперь что придумал? Что Лонгин заключил сделку с каким-то полудиким варваром-бандитом, прячущимся в холмах? Тебе не кажется, что это за уши притянуто?
— Не совсем, — устало ответил Катон. — Если Баннус узнает, что Лонгин откажется выступать, то поднимет восстание, зная, что противостоять мятежникам будут только вспомогательные когорты. Этого достаточно, чтобы подтолкнуть его к действиям. А Лонгин, получив восстание, может оправдать просьбу о подкреплении. Оба получат то, чего хотели. Совпадение? Вряд ли.
Макрон помолчал.
— Римский генерал идет на сделку с бандитом… Ужасно даже подумать.
— Нет. Обыкновенная политика.
— Но как Лонгин связывается с Баннусом?
— Должен быть какой-то посредник. Опасная работа, конечно, но за хорошую цену Лонгин наверняка найдет кого-то, кто отыщет Баннуса и даст понять, что легат обещает не вмешиваться. Тогда останется только подтолкнуть местных к восстанию, а Скрофа с Постумом великолепно потрудились, чтобы раздуть пожар недовольства.
— Раздуть пожар недовольства? — Макрон улыбнулся. — Ты тайком стихи не сочиняешь?
— Просто выражение такое. Макрон, не отвлекайся. — Катон собрался с мыслями и продолжил: — Я не уверен, что сам Лонгин точно понимает, чему потворствует. Похоже, Баннус связался и с парфянами. Думаю, они обещали ему оружие для его людей. Конечно, они в этом не признаются. Все, что им удастся сделать, чтобы расшатать власть Рима на Востоке, входит в одну большую игру, обычную для парфян. Однако если они узнают о договоренностях Баннуса с Лонгином, то сразу увидят возможность поквитаться с Римом раз и навсегда. Как только Лонгин покинет Сирию с восточными легионами за спиной, руки у Парфии будут развязаны. И если они не станут медлить, то захватят Сирию, Армению, Иудею, Набатею, а может, даже и Египет. — Глаза Катона расширились, когда до него дошел смысл его собственных слов. — Египет! Если они захватят его, то наложат лапу на житницу, которая кормит Рим. Они смогут вынудить Рим к миру на любых условиях, какие пожелают.
— Остынь! — Макрон поднял руку. — Ты гоняешься за призраками. Вспомни, Катон, ты же просто перечисляешь возможности. — Центурион улыбнулся. — Еще очень далеко до того, чтобы положение стало угрожающим для Рима.
Катон не удержался от улыбки, сообразив, куда завели его собственные рассуждения. Тем не менее ставки слишком высоки, а времени, чтобы принять меры, совсем мало. Пока не придет подтверждение о назначении Макрона префектом Второй Иллирийской, два офицера мало что могли предпринять — только наблюдать, как разворачиваются события.
