— Так же, как и всегда. Надрать задницу врагу и сплясать на его могиле. Катон!
— Командир?
— Немедленно собрать всех офицеров в штаб-квартире. У нас много дел, и, похоже, осталось совсем немного времени до того, как Баннус нависнет над нами.
— А Скрофа? Освободить его?
Макрон пожал плечами.
— А почему нет? Может, он успеет сделать что-нибудь полезное перед смертью.
Глава 23
Макрон оглядел лица собравшихся офицеров, дожидаясь полного внимания.
— Через два дня войско Баннуса станет лагерем у форта Бушир. Их силы точно неизвестны, но разведчики сообщают, что они значительно превосходят нас числом. Хуже того, Баннус и его бандиты получили от парфян вооружение и отряд конных лучников. Я послал гонцов в гарнизон Иерусалима и прокуратору в Кесарию. Однако сомневаюсь, что у них достаточно войск, чтобы послать кого-то нам в помощь. Хуже того — похоже, мы не дождемся подмоги из Сирии.
Эти слова вызвали удивленные взгляды, ропот сдержанного гнева прокатился по залу. Макрон поднял руку, призывая к тишине.
— Офицеры! Тихо… Легат Сирии столкнулся с серьезной угрозой на границе с Парфией. Он не сможет прислать нам людей. Мы остались сами по себе. Не буду прикидываться, что наши шансы предпочтительнее, но некоторые преимущества у нас есть. Враг будет атаковать, так что можно приготовить ему ловушки. Баннус ведет войско, которое состоит по большей части из необученных крестьян. Они пойдут в бой смело, но смелость — недостаточная замена выучке и опыту. У нас также преимущество хорошей защиты. Стены Бушира крепки; без осадного оборудования нападающим придется лезть на стены, а вам известно, как велики потери в таком бою. — Макрон помолчал, давая время офицерам осознать услышанное. — Это хорошие новости. К сожалению, Баннус не может позволить себе поражение под Буширом, а потому бросит на нас все силы, какие у него есть. У меня нет уверенности, что нам удастся их разбить. Но если даже мы проиграем армии бандитов, то добьемся, чтобы победа далась им такой ценой, что его людям не захотелось бы больше идти за ним против римских отрядов. Если остановить восстание сейчас, пока оно не распространилось, тогда Баннус точно проиграет, даже если мы не увидим этого. Центурион Катон и я разработали план предстоящей битвы. Нужно сделать многое до появления Баннуса. Писари раздадут вам приказы. Разойдись!
Офицеры вышли из зала. Постум мрачно взглянул на префекта:
— Что делать мне, командир?
— Я еще не решил, — улыбнулся Макрон. — Раз ты так рвешься сразиться с врагом, когда дойдет до драки, пошлю тебя в самую гущу. Подожди меня снаружи.
— Слушаюсь, командир. — Постум отсалютовал и вышел.
— Ты вправду хочешь, чтобы он был рядом с тобой во время боя? — пробормотал Катон. — Дождешься беды.
— Я справлюсь с ним. Я не позволю этой вонючке навредить нам. Он настраивал местных против нас, пусть теперь сам и расхлебывает.
Катон согласно кивнул.
— Но все же я бы за ним присматривал.
— Присмотрю, не сомневайся, — твердо ответил Макрон. — Думаешь, он прав насчет легата?
— Да. Похоже на правду. Подмоги из Сирии ждать не стоит.
— Нам бы людей побольше. Утром, перед совещанием, я проверил: в когорте осталось меньше семи сотен боеспособных солдат. Невесело.
— Да, командир. Невесело. Какие будут указания?
— Мне нужна пара хороших глаз. Возьми команду разведчиков, человек десять, и отправляйся навстречу Баннусу. Постоянно посылай доклады о его действиях, но не сцепляйся с их разведчиками. Никаких подвигов, Катон. Ты понял?
— Понял, командир. Для подвигов еще хватит времени.
Макрон рассмеялся.
— Вот это по-нашему! Теперь я займусь приготовлениями, а ты отправляйся побыстрее.
— Слушаю, командир, — ответил Катон, но не двинулся с места.
— В чем дело?
— Люди в Хешабе. Пожалуй, следует предложить им убежище в форте. Они спасли мне жизнь.
— Нет. В деревне они будут в большей безопасности, особенно если Баннус возьмет форт.
— Не уверен. Парфяне не слишком славятся добрым отношением к мирным жителям. И еще мне кажется, что Баннус и жители деревни не слишком любят друг друга. Если мы бросим их, то они окажутся во власти бандитов и парфян.
Макрон, чуть помедлив, принял решение.
— Хорошо. Предложи им убежище. Но если согласятся, пусть идут ночью. Не хочу, чтобы они оказались меж двух огней, когда начнется битва.
— Спасибо, командир.
— Впрочем, я сомневаюсь, что Мириам или ее последователи примут твое предложение. Ведь на нас идут представители их народа. Скорее всего, жители Хешабы присоединятся к атакующим.
Катон покачал головой.
— Не думаю. Мириам и ее люди другие. Они не хотят воевать — ни с нами, ни с кем бы то ни было.
— Хорошо, — Макрон махнул рукой на дверь, — тогда предложи им, а дальше — как пожелают. Только пошевеливайся. Времени мало.
Когда отряд разведчиков Катона рысью вышел из форта, солдаты уже трудились вовсю. Они кирками долбили землю, роя вокруг форта ямы. Работа под палящим солнцем изматывала, но никому и в голову не приходило отдохнуть. Солдаты рыли землю для спасения своей жизни. Все, что задержит натиск приближающегося врага, может спасти римлян. Единственной поблажкой были соломенные шляпы; бойцы махали кирками в изнуряющей жаре, в отчаянной попытке спешно подготовиться к отражению атаки.
Жители Хешабы отдыхали в домах, когда Катон и его солдаты появились на площади в центре деревни, где на кресте все еще висел распятый по приказу Скрофы бандит — верней, то, что осталось от него. Солнце иссушило труп, под выжженной кожей осталось немного. Вороны и стервятники потрудились над самыми сочными частями тела, пустые глазницы без век таращились на деревню. Катон приказал спешиться, передал поводья одному из разведчиков, велел бойцам напоить лошадей и ожидать на площади, а сам отправился в ближайший переулок. Подойдя к двери, Катон забарабанил в притолоку. Через мгновение дверь со скрипом отворилась, и на залитую солнцем улицу выглянул встревоженный мужчина.
— Найди Мириам, — сказал Макрон по-гречески. — Скажи ей, что центурион Катон должен срочно с ней поговорить. Я буду у бассейна. Понял?
Человек кивнул. Катон зашагал вверх по холму, мимо крайних домов деревни, и забрался в тень одной из пыльных пальм у бассейна. Воды было меньше, чем обычно, — небольшая лужа посреди потрескавшейся земли; Катон попытался представить, как можно выжить в таком засушливом климате. Бог иудеев, Яхве, видимо, очень жесток, если обрекает верующих на такое ужасное существование, подумал Катон. Они достойны лучшей жизни. Возможно, именно поэтому они настолько религиозны — им нужно найти хоть какую-то духовную компенсацию за тяжкое и беспросветное существование.
