— А если попробовать сегодня ночью — и пешком?
— То же самое. Есть узкий проход в заграждениях на запад и один — на север. Если сбиться с тропинки, окажешься между противником и ловушками. В темноте почти невозможно найти дорогу. Мы только потеряем людей.
Как бы ни мечтал Катон уничтожить онагры, его друг, конечно, был прав. Это опасное предприятие — хоть днем, хоть ночью. Катон запустил пальцы в волосы.
— Если нельзя остановить онагры, то нужно принять какие-то меры здесь.
Макрон кивнул:
— Пошли.
Они зашагали прочь от стены. Макрон взял копье у одного из солдат, встал с одной стороны ворот, примерился и острием повел линию по песку и гравию. Начертив дугу у задней стены башни, Макрон вернул копье солдату.
— Должно получиться, Катон. Я хочу, чтобы по этой линии насыпали бруствер. Пусть будет как можно выше. Устрой несколько защищенных помостов с обоих боков. Если враг сунется через пролом, мы встретим его стрелами и копьями с трех сторон. Все ясно?
— Так точно, командир.
— Тогда приступай.
Катон приказал бойцам разобрать ближние к воротам казармы — чтобы получить материал для строительства второй линии обороны и заодно расчистить место за бруствером, где можно было собирать силы защитников для отражения атаки через брешь. Железными крюками и веревками солдаты растащили стропила и стены казарм, кирками вырыли ямы для столбов. Поперек столбов приколотили бревна, а из валунов создали основание временной стены. Работа продолжалась все утро и после обеда, под палящим солнцем; все это время онагры обстреливали ворота. Иногда камень перелетал через стену и со страшным грохотом падал на строения — солдаты вздрагивали и мчались в укрытие, однако офицеры заставляли их вернуться к работе. Серьезных потерь не было до самого полудня, когда камень рухнул в центр работающей бригады, превратив одного из солдат в кровавое месиво; осколки поранили многих его товарищей. Катон немедленно приказал, чтобы тело унесли, раненых отправили в лазарет, а остальные продолжали возведение внутренней стены.
Поздно вечером еще один камень врезался в башню; послышался зловещий треск кладки, и широкая трещина прорезала парапет до самой земли. Солдаты на мгновение остановились и тут же принялись за работу с новым усердием. Катон подошел к Макрону.
— Недолго осталось, командир.
— Может быть, — ответил Макрон. — Стена пока держится. Надеюсь, достоит до темноты. Не думаю, что они пойдут в прямую атаку, пока не разберутся, что к чему. Надо поднажать с внутренней стеной.
После нескольких залпов угол надвратной башни осел на землю перед фортом; едва затих грохот разрушенной кладки, защитники расслышали торжествующие крики врага. Катон увидел широкую щель наверху, рядом с рухнувшей секцией стены — словно гигант откусил ломоть стены. Бомбардировка продолжалась, не замедляясь. Враг стал чаще отправлять камни на форт — Катон замерил промежутки между залпами. После каждого удара по расшатанной кладке от стены отламывался кусок и с грохотом рушился на лежащие внизу обломки, а следом сыпались мелкие камешки. Когда солнце склонилось к горизонту за вражеским лагерем, башня представляла собой зазубренный силуэт; наконец, рухнула арка над воротами, и осталась лишь беспорядочная куча булыжника и зазубренных деревянных балок.
Сумрак окутал окружающую пустыню. Макрон и Катон поднялись в одну из угловых башен оценить обстановку. Некоторые бандиты, ободренные разрушением башни, осмелились подобраться к форту поближе, что привлекло внимание лучников, расставленных равномерно по стене. Время от времени стрела из форта со свистом неслась к ближайшим врагам, заставляя их разбегаться и искать укрытия. Один из нападавших некстати бросил взгляд наверх, и зазубренный наконечник стрелы попал в лицо неприятеля и пробил череп насквозь.
— Отличный выстрел! — прогремел Макрон над стеной; один из лучников обернулся, благодарно наклонив голову, и, мигом положив на тетиву новую стрелу, начал выискивать следующую цель.
В последних лучах заходящего солнца враг добил то, что оставалось от башни, и прекратил бомбардировку. Они продолжат наутро, и через несколько часов брешь станет достаточно широкой для атаки Баннуса и его армии. Во вражеском лагере зажглись костры; пение и смех стали слышны римлянам, которые продолжали возводить внутреннюю стену. При свете факелов Макрон и Катон проверяли работу солдат. Новая стена поднялась почти на восемь футов, и ее толщина позволяла сдержать натиск волны атакующих. Со стороны двора форта выстроили узкий стрелковый помост; с него обороняющиеся могли стрелять по противнику, которому придется карабкаться по грудам обломков, рассыпанных перед стенами форта.
Макрон похлопал по грубой поверхности:
— Получится.
— Должно получиться, — негромко отозвался Катон. — Когда они закончат разбираться с башней, их будет сдерживать только эта стена.
В колеблющемся свете факела Макрон взглянул на друга:
— Ты прав. Они закончат утром.
— Если ночью ничего не случится с онаграми.
— Я говорил, — устало ответил Макрон, — это слишком опасно.
— Мы так и так в опасности, — сказал Катон. — По крайней мере, если попытаемся, то, возможно, притормозим их на день-другой, выиграем время. Стоит попробовать, командир.
Макрон не был убежден.
— Я же говорил: тот, кто отправится в темноте, не найдет дорогу через заграждения.
Катон уставился на факел Макрона; ветеран заметил оживленный огонек в глазах друга — такой огонек обычно означал бешеную работу мысли, после которой Катон выдвигал свои безрассудные планы. Макрон почувствовал холодок в груди.
— Разреши мне возглавить вылазку, командир.
— Тебе жить надоело, Катон?
— Нет, просто ужасно не хочется торчать здесь и ждать, когда меня убьют. Кроме того, кажется, есть способ безопасно пройти через наши заграждения…
— Ты уверен? — тихо спросил Макрон.
Катон замазал черным лицо и все участки кожи, не закрытые темно-коричневой туникой, подпоясался перевязью с мечом, а за спину вскинул заплечный мешок, где были приготовлены трутница и несколько горшочков с маслом. Позади выстроились двадцать солдат, также экипированных для ночной вылазки.
— Я справлюсь, командир. Только следи, чтобы лампы не погасли. — Катон кивнул на парапет, где во тьме слабо дрожало сияние масляной лампы. В самом высоком окне штаб-квартиры зажгли вторую лампу. Оба светильника находились на одной линии с узким проходом в поле ловушек и ежей, раскинувшимся за северной стеной форта.
Макрон сжал запястье друга.
— Делай, что должен, и сразу возвращайся. Не увлекайся. Я тебя знаю.
Катон улыбнулся.
— Доверься мне, командир. Я не задержусь там дольше, чем нужно.
Макрон пожал плечо Катона.
