— Идем.
— А Глабарий, командир?
— Придется оставить его.
— Нет!
— Молчать и вперед.
— Но он мой друг.
Катон подавил готовую выплеснуться ярость и заговорил как можно спокойней:
— Мы не можем нести обоих. Придется его оставить, иначе все умрем. Пошли!
Он шагнул вперед, и солдат, почувствовав движение тела Петрония, бросил на друга последний прощальный взгляд и двинулся следом. Катон непрерывно смотрел на лампы, чтобы не сбиться с тропы, и не осмеливался оглядываться на приближающегося врага. Они добрались до рва, сползли на дно и поднялись по противоположному склону, сгибаясь под тяжестью раненого. Потом двинулись по узкой полоске земли вдоль стены к потайной двери. Катон различал впереди фигуры бойцов и гнал себя вперед. До спасительных стен форта оставалось совсем немного.
Над головой вспыхнул огонь, послышался треск горящего хвороста, и огненный шар пролетел со стены в ров, освещая все вокруг. Оглянувшись, Катон увидел, как иудей, который первым нашел проход в заграждениях, скатился в ров, ярко освещенный пламенем. Раздался громовой голос Макрона:
— Лучники! Валите их!
Оперенные стрелы взвивались в воздух и жалили бандитов, преследующих Катона и его солдат. Некоторые упали на месте, остальные застыли, увидев новую опасность. Новые стрелы достигли цели, оставив на песке несколько трупов. Катон снова посмотрел в сторону потайной двери и прибавил шагу. Толстая деревянная дверь уже была распахнута; они втолкнули Петрония внутрь, затем протиснулись следом и рухнули наземь, тяжело дыша.
— Запереть дверь, — приказал Катон.
Оптион отделения, приставленного охранять потайную дверь, выглянул наружу.
— А где остальные, командир?
— Уже должны быть. Сикоракс и остальные.
— Их нигде не видно, командир.
— Запереть ворота, — повторил Катон. — Если они не вернулись, значит, уже не вернутся.
Оптион, помедлив мгновение, кивнул, захлопнул дверь и вставил запорные балки в упоры. Катон заставил себя подняться, сделал несколько глубоких вдохов и показал на Петрония.
— Немедленно доставить его в лазарет.
Когда оптион выполнил приказ, Катон отправился на стену и, протискиваясь мимо лучников, добрался до Макрона. Префект приветствовал его улыбкой.
— Катон! У тебя получилось. Как остальные?
— Я потерял в своей команде шестерых, а о Сикораксе никаких вестей.
— Я знаю, — спокойно ответил Макрон. — Мы продолжим искать его и его людей. А пока погляди.
Префект показал над стеной в сторону онагров, охваченных пламенем. Треск огня доносился до стен форта. Одно метательное сооружение погибло в пожаре, а со второго врагу удалось сбить пламя. Вскоре огонь погас.
— Ничего, — сказал довольным тоном Макрон. — На какое-то время один онагр вышел из игры, а второй уничтожен. Наши шансы здорово возросли. Отличная работа, Катон.
Катон пытался радоваться своему успеху, но чувствовал внутри только опустошенность и безмерную усталость. Если Сикоракс и его люди погибли, то вылазка далась дорогой ценой, чего бы они ни достигли. Центурион чувствовал вину за то, что стал причиной гибели солдат. Он взглянул за стену, на пылающий хворост и мертвые тела вокруг, на пустыню, пытаясь разглядеть во тьме место, где ему пришлось оставить Глабария, словно еще надеялся увидеть, как солдат выходит из тьмы. Но Глабарий наверняка мертв. И Сикоракс, и остальные тоже. Лучше им умереть, понял Катон. Враг не знает пощады к римским солдатам, захваченным живьем.
Катон оперся о стену, расставив руки, и склонил голову. Макрон взглянул на него.
— Ты умаялся, парень. Пойди отдохни.
— Я подожду немного, командир. Вдруг Сикоракс доберется.
— Я поищу его, — мягко сказал Макрон. — А ты идешь отдыхать, центурион. Это приказ.
Катон поднял глаза и встретился взглядом с другом. Он хотел возразить, но понял, что Макрон прав. Ничего хорошего не выйдет, если они оба утомятся до бесчувствия.
— Так точно, командир. Спасибо.
Катон бросил последний взгляд на горящий онагр; центурион от души надеялся, что выиграл товарищам достаточно времени, чтобы оправдать жертву Глабария, Сикоракса и остальных. Узнать это предстоит очень скоро — завтра на рассвете.
Глава 26
Как только пламя на уцелевшем онагре потушили, парфянские инженеры занялись починкой; звук их работ был слышен весь остаток ночи. На рассвете Макрон и Катон поднялись на угловую башню, чтобы оценить результат ночной вылазки. От первого онагра остался лишь черный, обуглившийся скелет. Неподалеку торчал второй, с виду невредимый онагр, у которого толпились враги. Были прилажены новые пучки жил, их торопливо накручивали с помощью длинных рычагов — по нескольку человек на каждый, — напрягаясь из всех сил, чтобы выжать до капли всю мощь из метательного орудия.
— Еще немного — и онагр будет готов к бою, — пробормотал Катон. — Потрудились от души.
— Ты еще и половины не знаешь, — ответил Макрон, показав на землю перед фортом. — Вскоре после твоего возвращения они начали расчищать полосу заграждений. Мы бросали факелы, чтобы лучники могли прицелиться, но враг укрывался за плетеными щитами, стоило выпустить хоть одну стрелу. Они унялись только на рассвете.
Широкая полоса земли, окружавшая форт, была расчищена: ямы засыпаны, ежи исчезли. Бандиты Баннуса теперь могли подобраться к самому рву перед разрушенными воротами. Когда противник начнет атаку, между ним и солдатами когорты никаких препятствий не будет. Катон бросил взгляд на ворота. Из разрушенной кладки соорудили бруствер, продолжавший линию стены. За ним Макрон выставил людей, чтобы дать понять врагу, что римляне так просто не сдадут ворота. Всего лишь жалкая уловка, понял Катон. Едва восстановленный онагр возобновит бомбардировку, бруствер обрушится, и римляне вернутся под защиту внутренней стены.
— О Сикораксе и остальных есть что-нибудь?
— Пока нет, — тихо ответил Макрон. — Похоже, мы их больше не увидим.
Катон устало покачал головой.
— Мы потеряли столько людей, а смогли уничтожить только одно орудие.
— Одно уничтожили, одно повредили. В любом случае итог достойный. Ты уполовинил силу их бомбардировок и притормозил — пока ремонт не закончится. Твои бойцы сделали все, чего только можно было ждать. Так что не мучай себя и не принижай подвиг солдат, не вернувшихся прошлой ночью, — холодно сказал Макрон. — В данных обстоятельствах нужно было что-то предпринять — или оставалось сидеть и ждать, пока враги не придут. Мы поступили правильно.
— Возможно, но мы только отсрочили неизбежное, а это не слишком утешительно. Интересно, а вот те люди, которые… — Катон умолк, заметив группу врагов, суетящихся у сожженного онагра. Они деловито отпиливали куски пригодных бревен и сооружали рядом с остатками метательного орудия столбы с поперечинами в виде креста.
