— У меня уж?? нет мужа, — не без гордости сообщила я.
Мой ответ его доконал.
— Уже? — спросил он очень странным тоном, напрягаясь и ерзая
на сиденье.
— Да. Уже много лет.
— Значит вы поругались с другом, — выдохнул он с огромным
облегчением.
Такой болезненный интерес возвращал меня в страшный дом с
его жутким подвалом, о чем вспоминать абсолютно не хотелось.
— Мы скоро приедем? — спросила я, вглядываясь в окно и сожалея,
что так рано пришла в чувство.
— Минут через десять, — ответил незнакомец, усиливая мое
сожаление.
Спасла меня исключительная способность вести непринужденные
светские беседы в любых условиях. Благодаря этой способности остаток пути я
провела в приятной обстановке: выслушала подробный отчет о состоянии
автомобиля, под колеса которого не так давно пыталась угодить. Слава Богу, это
дало возможность вздремнуть и собраться с силами перед встречей с Людмилой.
— Ну вот и приехали, — вывел меня из дремы голос незнакомца.
— Я вас не очень утомил?
— Ну что вы, в жизни не слышала ничего интересней, —
сдержанно зевая ответила я.
Выглянув в окно, я с ужасом обнаружила, что автомобиль стоит
в воротах, за которыми раскинулся целый город. Ну, город не город, но то, что
поиски Ивановой будут затруднительны стало очевидно.
— Это и есть мединститут? — растерянно спросила я, показывая
рукой на ряд зданий.
— Ну да, — подтвердил незнакомец, явно ожидая распоряжений в
каком направлении трогать с места.
Мне стало стыдно за свою безграмотность.
— Мне вон туда, — я неопределенно ткнула пальцем, не лишая
его возможности выбора.
— Там гинекология.
Мой палец резко поменял направление.
— Тогда туда.
— А там — мертвые учат живых.
— Что вы имеете ввиду?
— Морг.
Меня передернуло, и я ткнула пальцем в здание, выглядевшее
самым безобидным.
— Это психиатрия, — с усмешкой сообщил незнакомец.
— Вы так хорошо осведомлены, — удивилась я. — Может вы тоже
доктор?
— Доктор? Боже меня упаси! Иметь дело с ненадежными людьми,
которые в ответ на все старания только и норовят загнуться? Нет, это не для
меня, но к медицине и я когда-то имел отношение. Моя бывшая жена врач.
Невропатолог.
“Как бы мне она сейчас пригодилась,” — подумала я,
одновременно ломая голову где именно искать Иванову.
— Учитывая вашу склонность бросаться под колеса, я бы повез
вас в психиатрию и хирургию, — подсказал незнакомец. — Но начал бы с хирургии.
Я мгновенно вспомнила, что моя Иванова хирург и радостно
закричала:
— В хирургию, конечно в хирургию, уж там-то ее каждая собака
знает!
Он не стал задавать лишних вопросов, тронул автомобиль с
места, и вскоре мы остановились у хорошо освещенного подъезда. Я собралась
обратиться к своему спасителю с пламенной речью благодарности, после чего нежно
проститься и отправиться на поиски Ивановой, но в этот миг дверь распахнулась,
выпустив Катерину в новом костюме и плюгавенького мужичонку с огромным
портфелем. Следом за ними походкой шагающего экскаватора бодро топала моя
Иванова. Несмотря на ее низкий рост и чрезвычайную худобу, придающие ей
сходство с подростком, было очевидно, что командир в этой компании она.
— За мной! — рявкнула Иванова, после чего Катерина и
плюгавый тут же ее окружили.
Иванова, не теряя времени даром, энергично замахала руками,
бойко чеканя фразы; хриплый прокуренный голос ее доносился даже до меня.
Аудитория внимала с раскрытыми ртами.
— Главное — разработать маршрут, — гудела Иванова. — Вы,
Ефим Борисыч, отправляетесь к своим знакомым, к этим, как их…
— К работникам милиции, — не отрывая от нее восхищенного
взгляда, подсказал плюгавый.
— Правильно, к ментам, — рубанула воздух рукой Иванова, — а
ты, Катерина…
В этом месте я не выдержала и с криками радости выскочила из
машины. Компания застыла от удивления. Немая сцена длилась довольно долго. Первой
нашлась Людмила.
— Оч-чень хорошо! — гаркнула она, принимая меня в свои
объятия. — Ефим Борисыч, носилки!
И глазом моргнуть не успела я, как появились носилки и все
необходимое к ним. Иванова скрутила меня в два счета, не дожидаясь помощи
санитаров. Мои протесты лишь стимулировали ее к деятельности. Подлые санитары
тоже не долго мешкали. Они дружно придали мне горизонтальное положение, накрыли
простыней и потащили в здание.
— Зачем? Зачем? — вопила я, тщетно пытаясь вырваться и
соскочить с носилок.
— На всякий случай, на всякий случай, — склонившись надо
мной, участливо приговаривала Катерина, бегущая в толпе санитаров.
Здесь же, потирая руки, бежала и полная удовлетворения
Иванова. Не отставал от нее и Ефим Борисович со своим портфелем.
— Осторожно! Осторожно! — басом чеканила Людмила.
— Слава богу, слава богу, — умильно радовался Ефим
Борисович.
Катерина своей могучей дланью припечатывала меня к носилкам,
не уставая повторять:
— На всякий случай, на всякий случай.
Санитары старались, сопели и явно шли на рекорд. Я вопила
без всяких результатов.
Дурдом!
Таким образом меня затащили в операционную, положили на стол
и, пристегнув руки и ноги, совершенно лишили подвижности. Распяли.
Иванова гаркнула:
— Свет! — и огромная лампа, висящая надо мной, вспыхнула
своими хищными глазками.
И вот тут-то я и показала им всем (не исключая санитаров) на
что способны мои голосовые связки. Я так орала, так орала, что даже дрогнула
моя твердокаменная Иванова. Она набросила на мой рот компрессную повязку и
приказала Катерине:
— Прижми.
Эта чокнутая тут же выполнила приказ. Я едва не лишилась
своих ослепительных зубов, так добросовестно прижала повязку Катерина. Я
пыталась ее укусить за руку, но подлая Людмила (женщина с опытом) предвидела
это. Не зря же появилась на моем лице эта дурацкая повязка.
Пришлось смириться, тем более, что орать практически было
невозможно, а издавать жалкое мычание после того концерта, который я им
закатила, мне казалось унизительным.
Иванова склонилась надо мной, строго посмотрела в мои глаза
и гаркнула:
