Теперь же, когда на этот столп нравственности опустился
туман подозрений, я новыми глазами посмотрела на Иванову и прошептала:
— Ты что, Людмила? У вас что с Моргуном? Отношения?
Это привело Иванову в чувства.
— Эго рэс нуллиус! — рявкнула она, а я сильно пожалела, что
нет нашего переводчика Витьки, но Иванова следом перевела сама: — Я бесхозная
вещь, — сказала она, — и никому нет дела до моих отношений.
— Тогда ищи своего Моргуна сама.
— У него давление, — с угрозой сообщила она.
На меня это не произвело впечатления.
— Знаю, — зевнула я, — давление и возраст. Он мне уже
говорил. Кстати, Иванова, как удалось тебе втрескаться в такого старого козла?
— Он не всегда был таким.
— Но разница в возрасте, надеюсь, была всегда.
— Он был уже профессор, а я всего-навсего аспирантка.
— Теперь ты далеко не аспирантка, а он по-прежнему профессор
и перенимает опыт у своей ученицы. Значит он еще и бездарь.
— Не сложилась личная жизнь, — выдвинула “веское” оправдание
Иванова.
Такими глупостями меня не смутишь.
— Для мужчины главное в жизни — работа, а на личном фронте и
у тебя не сложилось, однако это лишь помогло твоей карьере.
На этот раз Ивановой крыть было нечем, и она взмолилась:
— Соня, позвони Моргуну!
— И что сказать?
— Скажи, что с работы.
— Надеюсь его жена не медик?
— Медик, — вздохнула Иванова.
— Тогда на что ты меня толкаешь? А если она заведет со мной
чисто профессиональный разговор?
— Она может, — согласилась Иванова. — Она дура, она еще и не
то может.
— Ну вот видишь на что ты меня толкаешь. А, собственно, что
ты так разволновалась из-за своего Моргуна. Что с ним может случится?
Людмила нахмурилась. На ее лице отразилась внутренняя
борьба.
— Он запойный, — в конце концов призналась она. — Может уйти
в штопор и потеряет кафедру. Его уже несколько раз прощали.
— Так что же не заботится об этом его жена?
— Ей плевать.
— А ты ничем не поможешь. Уедешь, а он тут же отправиться в
свой штопор.
И тут я мне открылась тайна нашей командировки, иными
словами говоря, ее истинная цель.
— Так и происходит, — обреченно сообщила Иванова. — Поэтому
я и приехала.
— И теперь пьешь с ним вместе, — с укором констатировала я.
— Ее любовник запил, и она вынуждена была стать алкоголичкой. Иванова, это про
тебя.
— Ты ничего не понимаешь, — разозлилась она. — Это такой
маневр.
— Да, но от этих маневров спиваешься уже ты. Да и кто хочешь
сопьется, маневрируя всю жизнь.
Иванова полезла в карман, достала “Кент”, закурила, пуская в
потолок клубы дыма. Я всем своим видом выражала, как мне это противно.
— Надо довести его до пенсии, — устало сказала она. —
Понимаешь? Осталось немного. Ему нельзя лишиться кафедры. Понимаешь?
— Понимаю, — ответила я и подумала:
“Нет, вы только посмотрите на эту Иванову! Я всю жизнь
считала ее образцом нравственности и была уверена, что у бедняги нет никакой
личной жизни, а выходит, что нравственностью здесь и не пахнет. Вот где
оказывается проходит ее личная жизнь. В Ростове. И пока она боролась с
алкоголизмом чужого мужа, сбежал ее собственный, причем мужчина положительный
во всех отношениях. Вот и пойми этих женщин.”
— Ладно, — сказала я, поражаясь глупости Ивановой, — раз
цель твоей жизни — трезвый Моргун, деваться некуда. Придется помочь, но горячку
пороть не буду. Завтра утром поеду реализовывать герани, тогда и заеду в лоно
его семьи.
— А что скажешь жене?
— Не волнуйся, найду что сказать.
Глава 8
На следующий день рано утром, ни свет ни заря, Людмила
безжалостно растормошила меня.
— Пора, — торжественно прошептала она, протягивая чашку
дымящегося кофе. — Зинка уйдет, а он не откроет.
Мне только что снился сладкий сон: незнакомец, подобравший
меня на дороге, лепетал мне на ушко ласковые глупости. Естественно, что после
такой идиллии воспринимать сообщение Ивановой у меня не было ни желания ни
возможностей.
— Какая Зинка, — проворчала я, отвергая кофе и
переворачиваясь на другой бок с твердой решимостью досмотреть сон.
— Зинка, жена его, — рявкнула Иванова и стащила с меня
одело.
— Ну что это! — завопила я. — Что происходит? Что за
напасть! Мне не дают житья из-за каких-то алкоголиков! Когда бы я хотела такой
жизни, сама бы стала женой алкоголика! Благо у меня всегда такая возможность
была, взять хотя бы Кирю.
Но какой смысл возражать Ивановой, особенно когда ей
неймется. В конце концов она меня допекла. Пришлось подняться с постели и,
наспех выпив кофе, везти ее в Ростов.
Всю дорогу она готовила меня к встрече со своим алкоголиком.
Оказалось, что я должна не просто разыскать его, но, являя чудеса мужества и
терпения, затащить негодника на кафедру, где уж Людмила обещала управиться
сама.
Когда выяснилось, что к трепетному общению с алкоголиками я
практически готова, Иванова перешла к инструкциям, как следует вести себя с их
глупыми женами. В том, что жены всех алкоголиков глупы у нее не было ни тени
сомнения.
— Иначе что же заставляет их жить с такими “сокровищами”, —
пояснила она свою точку зрения.
— Может обстоятельства, — неуверенно предположила я, на что
она тут же возразила:
— Какие жены, такие и обстоятельства.
— Нет, но кто бы говорил? — изумилась я. — Жен еще как-то
можно понять, а вот как понять любовниц? Они же не связаны узами квартиры.
Но Иванова меня не слушала. Она считала, что с женами
покончено и можно приступать к детальным инструкциям по родственникам. А вот
тут-то я бурно запротестовала:
— Постой, какие родственники? Это уже слишком. Мы так не
договаривались.
Врезаться в толпу родственников и уводить оттуда пьяного
Моргуна не представлялось мне заманчивым. Тем более, что мы уже давно колесили
по Ростову и были в двух шагах от этой перспективы.
— Из родственников только дочь, — успокоила меня Иванова. —
Девка она добрая, и ты с ней поладишь. Сейчас сверни налево, зарули во двор и
остановись у первого подъезда.
