Я свернула, зарулила и остановилась.
— Иди, — скомандовала Людмила.
— А ты?
— Буду ждать в машине.
— Хорошенькое дельце, — возмутилась я. — До этого речь шла о
кафедре.
— Какая разница? — рявкнула Иванова из чего я сделала вывод,
что ей жутко не терпится увидеть своего Моргуна. — Тебе же лучше. Ты не знаешь
еще что такое пьяный мужик. Не рассчитывай, что он кинется выполнять все твои
прихоти. Дай бог хотя бы вытащить его из подъезда.
Только сейчас я поняла на что иду и задумалась. Заметив мои
сомнения, Иванова сообразила, что переборщила поспешила добавить:
— Он смирный, это я так, для общего обзора.
Я нехотя полезла из машины.
— Второй этаж, пятая квартира, — крикнула мне вслед Иванова.
Взлетев на второй этаж я нажала на кнопку звонка и
прислушалась. За дверью раздавался детский заливистый плач. Предположить, что
эти звуки издает Моргун было крайне сложно, и я усомнилась туда ли попала, не
перепутала ли Иванова адрес. Собираясь вернуться к машине, я уже сделала
несколько шагов к лестнице, но дверь распахнулась и раздался вопрос:
— Вам кого?
Я растерялась и залепетала:
— Этого… как его… Моргуна Ефима Борисовича могу я увидеть.
На меня смотрело прелестнейшее создание: носик пуговичкой,
бровки дужками, глазки чистейшей голубизны, пунцовые губки гузкой и все это в
ореоле пепельных кудряшек.
“Точно ошиблась адресом,” — подумала я, но создание с
виноватой улыбкой отступило назад, приглашая меня войти.
— Видеть можете, а поговорить вряд ли, — шепотом сообщило
оно.
— Почему? — так же шепотом спросила я.
— Он, простите, пьян. Вы с работы?
Я замялась, но тут же нашлась и прошептала:
— В некотором роде да.
Создание протянуло свою маленькую (словно игрушечную) ручку
и представилось:
— Вера.
— Очень приятно, — поделилась я впечатлением, осторожно
прикасаясь к ее ладошке. — Меня зовут Софья Адамовна, можно просто Соня.
Наше чинное знакомство было прервано. Входная дверь
распахнулась и на пороге появилось второе создание. Точная копия Верочки, но
сильно расплывшийся и изрядно побитый временем вариант. Я сообразила, что это
Зинка, жена Моргуна.
— О, уже пришли? — радостно спросила она, увидев меня. —
Идите на кухню.
Я покорно побрела.
— Мама, это с работы отца, — услышала я за своей спиной
шепот Верочки.
— Ах вот как, а я думала вы из страховой компании, —
разочарованно протянула Зинка, но страшный грохот лишил меня возможности узнать
ее мнение на сей счет.
Зинка сломя голову рванула вглубь квартиры и спустя секунду
до меня донесся ее истошный вопль:
— Что же ты делаешь, негодяй! Негодяй! Не выводи меня!
Я вопросительно посмотрела на Верочку, покрывшуюся красными
пятнами стыда.
— Он бьет ее что ли?
— Нет, что вы, просто хочет выйти на улицу, а она его не
пускает.
То, что Моргун рвется на улицу устраивало меня больше всего.
Уж Иванова-то сумеет его перехватить и затащить в машину. Главное
нейтрализовать Зинку. Узнав у Верочки ее отчество, я завопила:
— Зинаида Леонидовна! Зинаида Леонидовна! Можно вас на
минутку?
Раскрасневшаяся и возмущенная она выглянула из комнат, после
чего страшный грохот повторился и опухший Моргун вырвался на волю. Он
стремительно пересек коридор, распахнул дверь и был таков.
Зинка всплеснула руками.
— Ну вот, — с горечью пожаловалась она, — нет больше сил, —
и, глядя на Верочку, добавила: — Ищи его теперь сама, а я на работу опаздываю.
Схватив сумку, она выбежала следом за Моргуном. Я
растерялась. Представив как Иванова тащит Моргуна в “Хонду”, а Зинка застает ее
за этим неприличным занятием, я даже струхнула. Выходить из квартиры не было
никакого желания. Я конвульсивно искала повода остаться, но в это время
раздался истеричный плач младенца.
— Проснулся! — крикнула Верочка, всплеснула руками и
бросилась в комнату, я за ней.
На диване лежал полугодовалый ребенок и вопил из последних
сил. Верочка схватила его на руки и, беспощадно затрясла.
— Вы не поможете мне? — громко, стараясь перекричать
младенца, спросила она.
— Охотно, — воскликнула я, не соображая какой опасности себя
подвергаю.
Верочка сунула ребенка в мои руки и, крикнув “я сейчас”,
выскочила из квартиры. Младенец завопил, как резаный. Не могу передать свой
испуг. Казалось, он вот-вот испустит дух прямо в моих руках. Или у него
развяжется пупок. Воображение мое разыгралось не на шутку, и я помчалась за
Верочкой.
Когда мы с орущим младенцем вынеслись на улицу, во дворе
стояла пустая “Хонда” и не было признаков Зинки и Моргуна. Несколько соседок
стояли у подъезда с открытыми ртами.
— В парк, в парк, — замахали они руками, видимо указывая мне
направление маршрута участников гонки.
Прижимая ревущего ребенка к груди, я помчалась в парк. Там я
увидела трогательную сцену: изрядно помятый Моргун в обществе профессионального
алкоголика чинно опохмелялся на цветочной рабатке. На алкоголике был
ярко-оранжевый женский свитер, заплатанные на коленях короткие спортивные штаны
и туфли на босую ногу. Он опохмелялся стоя. Из кармана штанов торчало горлышко
бутылки. Моргун сидел на краю рабатки, аккуратно приподняв край плаща. На
расстеленной перед ним газете лежали крупно нарезанная ливерная колбаса,
маленький соленый огурчик и стоял пустой стакан.
Ни Иванова, ни Верочка в поле моего зрения не попали.
Ребенок внезапно успокоился и заснул, чему я была несказанно рада. Это давало
возможность отправиться на контакт с Моргуном. Я уже приготовила приветственную
речь и собралась с чувством ее произнести, но кто-то остановил меня, вцепившись
в мою руку. Это была Верочка.
— Погодите, — прошептала она, — пускай он допьет бутылку.
Она предлагает мне с ребенком на руках стоять посреди парка,
смотреть на алкоголиков и ждать пока они напьются?
— А в чем, собственно, дело? — с некоторым раздражением
поинтересовалась я. — Почему нельзя прямо сейчас?
— Сейчас он агрессивен и вряд ли с нами пойдет. Надо
подождать.
“О, Боже, какие сложности. Может мне еще самой пойти налить
ему в стакан?” — подумала я, осторожно перекладывая ребенка с одной руки на
другую.
