Но в этот миг откуда ни возьмись вылетела Иванова и, как
коршун, набросилась на безмятежного Моргуна, не дожидаясь, пока он допьет
бутылку. Моргун спасовал, растерялся, залепетал какую-то чушь, перемежая ее
словами “случайно” и “проходил”. Иванова под шумок куда-то его потащила.
— Кто эта мегера? — спросила я, не желая обнаруживать наше
знакомство.
— Разве вы не знаете? — удивилась Верочка. — Это же
профессор Иванова из Москвы.
— Я с другой кафедры, меня попросили.
— Значит вам доверяют. Да, папу все любят и покрывают как
могут, но долго так продолжаться не может. У него есть и враги. Ой, простите,
сгоряча я всучила вам своего Дениску. Давайте его сюда.
Я посмотрела на Верочку, такую маленькую, почти девчонку,
прикинула расстояние от парка до дома и сказала:
— Не надо, мне не тяжело. Но куда эта Иванова потащила
вашего отца?
— Видимо на Садовую.
— Зачем?
— Там легче поймать такси.
“Вот предательница, — с обидой подумала я, — бросила меня с
“Хондой” и поволокла Моргуна сама. Как понять эту Иванову? Это же поток
сознания.”
— И часто она его так таскает?
Верочка грустно усмехнулась.
— Бывает. Вы кофе хотите? — без всякого перехода спросила
она.
— Не откажусь.
* * *
Кто бы мог подумать, что я буду сидеть на кухне у Моргуна,
(в логове врагов моей Ивановой) пить кофе и вести приятную беседу с его
дочерью. Верочка совершенно очаровала меня. Простота, с которой она делилась
своими секретами, подкупала. Такая простота естественна для подростка, но когда
девушка двадцати пяти лет открывает душу первой встречной, я делаю вывод: она
несчастна.
Да, Верочка очень несчастна. Из ее рассказа я поняла, что
бедняжка любит мерзавца, который обманывает ее. Верочка отдала ему пять лет
своей молодости и бог знает сколько отдаст еще. Еще не скоро она поймет кто на
самом деле ее принц. От безумной любви она наделила этого подлеца благородными
качествами и во всех своих неприятностях винит лишь его жену.
Сердце мое разболелось от жалости, но я точно знала: с
пылким презрением Верочка отвергнет мой тяжелый жизненный опыт, скажи я хоть
слово против ее принца. И я оставила свое мнение при себе.
За короткий срок мы стали подругами и даже обменялись
телефонами и адресами. Минуты откровения лишили меня бдительности, и я без
всякой задней мысли чиркнула в записной книжке Верочки свои московские
координаты.
Не смогу передать выражения ее лица.
— Так вы тоже из Москвы?
Пришлось во всем признаться. Это ее растрогало чрезвычайно.
Она принялась расхваливать Иванову, клялась, что не держит на нее зла, хоть и
знает об этом романе с детства.
— Сначала я осуждала и ненавидела ее, — призналась Верочка,
— но теперь, когда в такое же положение попала сама, я вижу как много она
делает для папы. Теперь я уважаю ее и даже люблю. Если бы не Людмила Петровна,
отца давно бы выгнали с работы. Хотя я была бы этому только рада. Зачем
отдавать свои мозги в деше??ую эксплуатацию, когда за них можно получать бешеные
деньги. Но Людмила Петровна и отец — люди других принципов. Им присущи иные
ценности.
“Зачем Ивановой понадобилось устраивать целый спектакль с
проникновением в дом Моргуна, когда она может спокойно прийти сюда и чуть ли не
остаться жить, так здесь ее любят и благодарят,” — подумала я.
Верочка глянула на часы и вскрикнула:
— Ой, пора домой. Мама, как обычно, позвала меня на помощь,
и я бросила все свои дела.
— Могу подвезти, — предложила я.
— Буду очень благодарна, только соберу Дениса. Я быстро, — и
Верочка бросилась в комнату к спящему ребенку.
Я вспомнила, что Власова ждет моего звонка и крикнула ей
вслед:
— Можно от вас позвонить?
— Конечно, телефон в прихожей.
Телефон оказался в очень разобранном состоянии. Не знаю, как
удавалось им пользоваться хозяевам квартиры, но у меня ничего не получилось. Об
этом я и сообщила Верочке.
— Сейчас помогу, — сказала она, появляясь в коридоре с
Денисом на руках. — Какой номер?
Я назвала номер квартиры Власовой и тут же почувствовала, что
произнесла нечто неприличное, так изменилась в лице Верочка. Она побледнела и
испуганно уставилась на меня.
— Давайте подержу ребенка, — предложила я, чтобы замять
неловкость.
— Спасибо, не надо, — отрезала Верочка.
Меня поразила такая перемена.
— Ну что же вы, вам же тяжело, — промямлила я, не зная как
вести себя дальше. — И трудно набрать одной рукой номер; телефон немного
поломан.
Видимо мой лепет был убедителен, потому что Верочка передала
Дениса мне. Она поспешно набрала номер и, протянув трубку, зло сказала:
— Говорите.
Я начала говорить. Тата набросилась на меня с упреками. Ей,
видите ли, надоело ждать. Я пообещала, что буду через час и повесила трубку.
Верочка смотрела на меня в упор.
— Кому вы звонили? — спросила она, поражая бестактностью.
За короткое время девушка эта зарекомендовала себя совсем с
другой стороны, и теперь я гадала откуда такие перемены, но на вопрос ответила:
— Своей школьной подруге.
— Власовой?
“Надо же, оказывается Тата не захотела менять фамилию,” —
подумала я и сказала:
— Да, Власовой, но в чем дело?
И тут Верочка меня ошеломила.
— Дело в том, что Власова мой враг! — с патетикой
воскликнула она. — И, выходит, я открывала душу как раз тому, от кого должна бы
держаться подальше.
Я быстренько вспомнила, что у добрячки-Верочки всех-то
врагов: старая грымза жена принца.
“Так значит старая грымза и есть моя Тата, — осенило меня, —
а ребеночек, с которым я бегала в парк, — сын ее мужа. Везет мне на открытия!”
Глава 9
Мне удалось убедить Верочку, что Власова не столь мне
близка, чтобы я жила ее болью. После этого Верочка позволила себя подвезти.
— Мы вообще не виделись двадцать лет и лишь вчера
повстречались, — пояснила я, открывая дверцу “Хонды и пропуская ее с ребенком.
— А что касается нашей дружбы, то это сильно сказано. Я всегда, еще со школы,
недолюбливала Власову за неискренность и подхалимаж.
