— Такой же подхалимкой она осталась и сейчас, — обиженно
поджимая губки сказала Верочка. — Видели бы вы как она вьется вокруг мужа, мед
и патоку источает, а сама его ненавидит.
Порядочность мне не чужда и потом, в мои планы вовсе не
входило обсуждать Власову, да еще с ее соперницей, но было очевидно, что
скатилась я именно к этому. К дому Верочки я подъехала с легким чувством вины
перед Татой.
— Вы поможете мне поднять вещи? — спросила Верочка,
вытаскивая сумку с детской одеждой.
— Да, конечно, — согласилась я, ловя себя на ощущении вины и
перед ней.
Трудно было справиться с возникшей, вдруг, потребностью
сделать этой девушке что-нибудь приятное.
— Вы любите цветы? — спросила я, вспомнив про Масючкины
герани.
Верочка улыбнулась.
— Очень.
— Тогда смотрите, — и я открыла багажник.
Несколько коробок были раскрыты, и Верочка охнула от
удовольствия.
— Какая прелесть, — сказала она, — особенно те, белые, да и
красные очень хороши, и розовые.
— Я подарю вам всех цветов: и белых, и розовых, и красных, и
малиновых, и даже абрикосовых.
— Ой, спасибо. Поставлю их в своей спальне. А как же мы все
унесем?
— В несколько заходов, — рассмеялась я, радуясь своей
доброте.
Скромная двухкомнатная квартирка Верочки поражала уютом. Мы
занесли герани в спальную и расставили их на подоконнике. Получилась целая
клумба.
— Вы долго будете в Ростове? — спросила она.
— Не знаю, но в ближайшие дни уезжать не собираюсь, —
ответила я, подумав о таинственном доме.
— Заходите ко мне. Я почти всегда дома. Телефон и адрес вы
уже знаете.
Я поняла, что этой взрослой девочке очень не хватает тепла и
любви.
— Конечно зайду, обязательно зайду.
* * *
Власова была сильно не в духе. Она сердито отчитала меня, и
я сразу сообразила, почему она не хочет жить в Москве. Там она абсолютно
незначительная фигура, в то время как здесь ей все подвластны и многое
доступно.
— Знаешь что, Власова, — грозно сказала я, — прекрати орать,
тебя тут никто не боится. Я только что видела любовницу твоего мужа и должна
сказать: тебе до нее далеко. Она молода, красива и очень мила.
Тата буквально окаменела. Застыла на всем скаку своей
ярости, открыв рот, вздернув брови и выпучив бесцветные глаза.
— Единственное качество мешает ее счастью, — не без чувства
удовлетворения продолжила я. — Даже два качества: доброта и исключительная
порядочность. Не будь этих качеств, ты бы не разъезжала сейчас в “Бентли”, а не
знала бы чем прикрыть свой тощий зад. И была бы ты человеком самым несчастным,
потому что тот глист, который в тебе сидит, привык очень хорошо питаться.
— Ты видела ЕЕ? — спросила Тата не приходя в себя.
— И даже с ней подружилась. В ее спальне теперь клумба из
гераней, подаренных мной. Кстати, ты любишь герани?
Чем бросать их на остановке, я решила пристроить цветочки в
хорошие руки, но Тата разочаровала меня.
— Терпеть не могу комнатные цветы, — с гримасой отвращения
сказала она и пояснила: — Их постоянно надо поливать.
— Вот видишь, тебе не хочется тратить себя даже на цветы, о
каком же муже тогда идет речь? Его тоже постоянно надо “поливать”.
— Поливаю.
— Чем? Помоями? Небось из подлецов и мерзавцев не выходит.
Сбежит он от тебя, обязательно сбежит, причем в самое короткое время. Я видела
его сына и даже держала его на руках. Прелестный малыш.
К моему огромному удивлению Тата смотрела на меня вовсе не
как на врага, хоть и имела к тому все основания. Она оправилась от шока первых
впечатлений и была готова получать информацию. Я не стала скрытничать и
выложила все, что знала, опустив лишь то, что Верочка несчастна, а ее любовник
— подлец. Тата слушала, кусая губу и сузив глаза.
— Думаешь, он рискнет меня бросить? — спросила она, когда я
иссякла.
— Уверена, что рискнет.
— Посмотрим, — с затаенной злобой произнесла Тата, явно на
что-то решившись.
— Только не делай глупостей.
— Можешь не волноваться. Если я правильно поняла, ты знаешь
адрес этой шлюхи.
— Нельзя оскорблять человека лишь на основании того, что он
моложе и красивей.
— А узы брака в нашем обществе уже ничего не значат? Виват
свободная любовь?
Слова Таты произвели должное впечатление. Совесть вгрызлась
в меня, требуя справедливости.
“Неужели опять подвела чувствительность? — расстроилась я. —
Неужели ввязалась в неправое дело? И что я за образец супружеского счастья, что
учу эту горемычную как надо “поливать” мужей. Будто Богу не видно, как и чем я
“поливала” своих. Да и Верочка, как она ни несчастна, позарилась на чужое, а
стареющая Тата — жертва.”
Я внимательно посмотрела на свирепую жертву и мигом
переменила мнение.
“Эта Тата еще даст копоти своим обидчикам. Боюсь, не забудет
и про меня.”
Должна сказать, что беседа эта протекала во время поисков
злополучного дома и сильно поискам этим мешала. Я начала нервничать. Симпатии
симпатиями, но и о своих интересах забывать не стоит. Хотя, все мои интересы
можно было охарактеризовать одним словом — любопытство.
— Слушай, Тата, я дам тебе адрес Верочки, но при условии,
что ты бросишь все силы на поиски моего дома, — сказала я.
— Клянусь! — обрадовалась Тата. — Все силы брошу! Давай.
И я дала. Ну что тут поделаешь, уж такой я нехороший
человек. Бываю иногда. Но справиться с собой никак не могу. Страсть как люблю
сводить женщин в скандалы. Меня оправдывает лишь то, что не интригую и не ищу
случая, а лишь удачно использую подвернувшийся момент. Не устояла перед
соблазном и на этот раз, но как сильно наказал меня Бог. Знай я на какие
страдания обрекаю себя, умерла бы, но адреса не дала б. Тогда же я думала лишь
об одном: как бы посильней прищучить задаваку Татку. В том, что Верочка найдет
для нее нужные слова, я не сомневалась.
Получив адрес, Власова приободрилась и бросила все свои силы
на поиски. Она даже за руль села, чтобы отбиваться от гаишников, которые дружно
высыпали на трассу. Ребятам очень хотелось заработать на конфеты детушкам, и
они имели для этого все основания, поскольку ездила я без доверенности, но
Власова совала им какое-то удостоверение, от которого бедолаги шарахались, как
черти от ладана.
