— Вы думаете покупать жратву?
Катерина охнула, схватилась за голову и (к радости
продавщицы) выпала из жилетки.
— За мной! Виктор нас убьет! — закричала она и побежала к
выходу.
— А мы-то там для чего? — удивилась Иванова.
— Для количества, — пояснила я.
Покупка продуктов произошла значительно прозаичней. Мы
уложились в сорок минут. С полными руками и облегченными душами уселись в
“Хонду” и поехали на дачу. Я с тоской поглядывала на Иванову.
— Не нервничай, через два часа приступим к поискам, —
сжалившись, шепнула она мне.
— Спасибо за поддержку, но, видимо ты недостаточно знаешь и
Катерину, и ее нутро, — пролепетала я.
— Я ее оперировала, особенно нутро, — заверила Иванова.
Но дальнейшие события показали, что либо оперировала Иванова
невнимательно, либо Катерина поменяла свое нутро. Едва мы выехали на
таганрогскую трассу, как она завопила:
— Стойте! Стойте! Совсем забыла!
Выяснилось, что “гибельно надо зайти к тете Маре, матери
Павлуши”. Надо было видеть какое впечатление произвело это сообщение на
Иванову. Точнее слышать, потому что мат ее был сложен и многоэтажен. Я же
повела себя достойно.
— Конечно заедем, — кротко согласилась я и охотно повернула
обратно.
Впечатление Ивановой тут же распространилось и на меня. Не
могу передать как ей не хотелось к тете Маре, но я упрямо ехала, усердно
запоминая дорогу. Наученная горьким опытом, я откладывала в подвалы памяти
каждый дом, каждую кочку, хоть и не была уверена, что смогу их оттуда достать.
Слава богу, у тети Мары, в отличие от Владимира, оказался
адрес: Смоленская, двадцать пять. Катерина шустро нырнула в калитку, а я с
тоской посмотрела ей вслед. Очень хотелось поделиться сомнениями с Ивановой, но
мешал ее мат, которым она поливала уже и калитку тети Мары, и улицу Смоленскую,
и вообще весь Ростов вместе взятый. Если Иванову хорошенько разозлить, сразу
становится понятно почему она живет в своей квартире одна с голодным котом.
Катерина вернулась на удивление быстро, я бы даже сказала:
настораживающе быстро. Она несла сумку, из которой торчали головы двух
терьеров.
— В аптеку, — скомандовала Катерина, после чего Иванова
залилась новой порцией мата.
По дороге выяснилось, что тетя Мара внезапно сильно заболела
и слегла сразу же после ухода сына Павла. Павел снял квартиру на другом конце
города и живет там с каким-то другом. Посещает мать несколько раз в неделю.
Сегодня он зашел к ней, а потом на рынок, где и встретился с Катериной.
Я жадно глотала информацию, но в каких нечеловеческих
условиях мне приходилось это делать: за спиной (прямо над ухом) истерично лаяли
терьеры, рядом, подстегнутая соседством с терьерами, матом заливалась Иванова.
И над всем этим надсаживалась Катерина, силящаяся перекричать и Иванову, и
терьеров, и шум двигателя.
Слава богу, ей это удалось. Я узнала все подробности
состояния здоровья тети Мары. Было жутко интересно. Оказывается в детстве тетя
Мара упала с овина и сломала левую ногу. Нога плохо срослась и стала короче
правой. Естественно, на таких ногах в женской карьере далеко не уйдешь: тетя
Мара замуж так и не вышла. К сорока пяти годам, потеряв надежду обзавестись
мужем, она обзавелась сыном, родила примерного мальчика Павлушу. Теперь Павлуше
двадцать пять, тете Маре семьдесят, и она так плоха, что терьеры не кормлены с
утра. Иванова вот-вот захлебнется матом из-за того, что примерный сын Павел
заглянул к матери на пять минут и сбежал, не покормив терьеров. И после этого
мне будут говорить, что он не вор. Черта с два я поверю.
В конце концов Иванова не выдержала и завопила:
— Вон гастроном! Остановитесь и купите пожрать терьерам!
Пусть они, суки, подавятся!
— Это кобели, — уточнила Катерина и побежала в гастроном,
будто в багажнике было мало для терьеров еды. Две дорожные сумки, набитые
мясом, колбасами, балыками, и бужениной.
Пока терьеры рубали ливер, а Катерина покупала лекарства,
Иванова пользовалась моментом и трепала мне нервы.
— Зачем ты поперлась к этой Маре? — скрипела она. — Куда мы
теперь с ее кобелями? Нельзя потакать во всем Катерине. Для этого есть Витька.
Весь день пропал, и виновата ты.
— Всю жизнь я ищу того, чего не найти мне и нахожу то, чего
не ищу, — ответила я словами поэта, однако Иванову поэзией не прошибешь.
Она начала подбивать меня на разбой.
— Давай бросим Катьку у Мары и уедем.
— А что мы скажем ей потом?
— Скажем, что появились срочные дела.
— А кобелей куда? — испугалась я решительности Ивановой.
— Кобелей оставим там же.
— Уедем с полным багажников продуктов?
— Не сожрем же мы их. Вечером привезем.
Пока я раздумывала, из аптеки с полным кульком лекарств
выплыла Катерина. Она бросила кулек на сиденье, крикнула “я пчелкой” и скрылась
за дверью супермаркета, расположенного напротив.
— Дождалась? — прошипела Иванова.
— С лекарствами никуда не поеду, — предупредила я. — Грех
больного человека лишать лекарств.
— Завтра отправлюсь на кафедру, и пошли вы все к черту, —
изрекла Иванова и опять грязно выругалась. — Мой Борисыч неизвестно где портит
себе карьеру, а я тут с тобой вожусь. Командировка кончается, а я ни в одном
глазу.
— Не знаю о чем ты, но трезвой еще тебя не видела, — на
всякий случай уточнила я.
Тем временем из супермаркета вынырнула Катерина уже с двумя
объемными кульками, которые она тут же передала мне.
— Это еще что? — насторожилась Иванова.
— Пакетов много, а еды мало, — пожаловалась Катерина,
устраивая свои сто килограммов на заднее сиденье. — Купила тете Маре червячка
заморить, может она и болеет от голода.
— И как это терпит примерны сын Павел? — вставила я шпильку,
трогая “Хонду” с места.
— У Павла институт, спорт, друзья и девочки, — мигом
вступилась Катерина.
— Насыщенная программа, — ехидно пробасила Иванова.
Я поощрила ее взглядом, и от себя добавила:
— А то!
Но Катерина на наши слова ноль внимания. Она все о своем,
все о своем.
— Павлик славный мальчик, но мужик, а какой с мужика спрос?
Никакого.
— Тогда, если судить по твоему спросу, Виктор совсем не
мужик, — отметила я.
— Виктор муж, с него и спрос другой, — строго ответила
Катерина и на лице ее появилась презрительная брезгливость. — Ох, лучше бы вы
не напоминали мне об этом нервотрепе.
