Мы отнесли герани в квартиру, поставили их на подоконнике,
полили и отправились по делам.
Я уже сообразила, что Власова на всякий случай увозит из
дома самое ценное, поэтому и не хочет ехать на своей машине, но куда она это
увозит? Я надеялась разгадать загадку, навязавшись помочь тащить сумки. Но
сумки тащить не пришлось. Из вполне приличного коттеджа, около которого я
остановила машину, вышел… тот лысый, которого я видела в клубе и которому
принадлежит четверть морского побережья и чуть ли не все магазины Ростова.
Мужчина был неслабый. Чмокнув Тату в лоб, он взял по две
сумки в каждую руку и легкой походкой отправился в коттедж. Она подхватила
остальные и устремилась за ним. Я задумалась, смогу ли найти этот коттедж без
Таты. Всей душой старалась запомнить дорогу, но после того чертова дома уже ни
в чем не была уверенна на все сто.
Вскоре Тата вернулась, плюхнулась на переднее сиденье и
сунула мне в руку бумажку.
— Что это? — удивилась я.
— Адрес. Ты же все всегда забываешь. Если я пропаду, найдешь
меня здесь. Сюрдик о тебе знает.
— Сюрдик это лысый?
— Да. Ты уже сообразила, что нас связывают некоторые
отношения?
— Сообразила еще там, в клубе.
Власова изумилась.
— Как тебе это удалось?
— Вы с Сюрдиком так смотрели друг на друга, что трудно было
не сообразить. Как тебе удается находить для своих мужчин такие ужасные клички?
— Им нравится, — усмехнулась Власова. — Сюрдик вообще от
меня без ума.
— А ты от него?
— Я от него жду помощи.
— Ты сказала, что он знает обо мне. Что именно?
— Что ты моя школьная подруга.
— И все?
— И все.
Я заглянула в бесцветные глаза Власовой. В них не было лжи.
— И про Верочку ты ему рассказала?
— Ну уж нет, в таких делах у меня к мужчинам доверия нет.
А-а, поняла, тебя насторожили мои сумки? Ерунда, сказала, что собираюсь уйти от
мужа и на какое-то время хочу спрятаться от его верзил, я имею ввиду секьюрити
Мазика. Сюрдик был рад. Этот дом, — Власова кивнула на коттедж, — оформлен на
приятеля Сюрдика, так что, в случае чего, здесь меня трудно будет разыскать.
Я с новым интересом посмотрела на коттедж. В окне второго
этажа шевельнулась занавеска. Или мне показалось.
— Ясно, — сказала я, решив что достаточно помозолила глаза
Сюрдику. — Куда теперь? Учти, у меня тоже есть дела.
Власова опечалилась.
— Жаль, мне сильно не хватает тебя, особенно сейчас. Поехали
бы в клуб, закусили…
— Не соблазняй, — отмахнулась я и подумала о тете Маре.
— Ну, как знаешь.
Я высадила Тату у подъезда ее дома.
— Может поднимешься? — спросила она.
— В другой раз, спешу. Тетрадку, вон, твою хочу почитать, —
я кивнула на заднее сиденье, куда бросила ее впопыхах. — Сама же просила завтра
вернуть.
— Ну хорошо, поезжай, — хлопнула дверцей Власова и
повернулась ко мне спиной.
— А герани? — вдруг вспомнила я.
— Хочешь, куплю их у тебя? — оживилась Власова.
— Ты же не любишь цветов.
— Какая разница, возьму и куплю. Вон Верка же их любила.
Может хоть этим прельщу Мазика. — Она протянула мне солидного достоинства
купюру. — Беру все.
— И те, что остались в багажнике? — обрадовалась я, но
Власова меня разочаровала.
— Нет, только те, которые занесли в мою квартиру.
Я обиделась. В багажнике остались две нераспечатанные
коробки, в каждой по восемь гераней.
“Если сегодня не избавлюсь от них, придется распечатывать
коробки, поливать цветы и снова их запечатывать,” — подумала я. Желание срочно
избавиться от гераней охватило меня, но по выражению лица Власовой было видно,
что вряд ли в сей миг суждено его осуществить.
— Убери деньги. Цветы дарю. Подарила бы и те, что в
багажнике. Зря не хочешь.
— Куда мне столько, — рассмеялась Власова. — Не так уж и
сильно люблю я Мазика.
Она побежала к подъезду, у ступеней приостановилась,
помахала мне рукой и послала воздушный поцелуй.
— Иди ты к черту, — буркнула я, зло ударяя по газам и
направляясь на Садовую.
“Как там моя Иванова,” — подумала я, проезжая мимо
мединститута, и в тот же миг увидела далеко впереди ее тщедушную фигурку в
затрапезном плаще с пятнами грязи на подоле, которые, видимо, так ей и не
удалось до конца отчистить. А может это уже новые, что совсем неудивительно.
Иванова шагает так, что комья грязи долетают до спины, не говоря уже о подоле.
Я с грустью смотрела на ее плащ и думала: “Только Людмила
способна не жалеть денег на “мобильник” и зажаться на шмотках. Но куда это она
так спешит?”
— Девушка, вас подвезти? — игриво спросила я, догоняя
Иванову и притормаживая возле нее.
От неожиданности она шарахнулась, но, увидев меня,
обрадовалась и, резво прыгнув на переднее сиденье, махнула рукой.
— Гони за Моргуном. Он там, впереди, со всей делегацией.
Я ничего не поняла, но на всякий случай поехала — куда
ехала.
— Все сотрудники уже знают, — сурово сообщила Иванова.
— Кто им сказал? — испугалась я.
— Милиционер.
— А он как узнал?
— От меня.
Мне сделалось дурно.
— Иванова, ты с ума сошла.
— Не сошла, а позвонила “02”, сказала: “в десятой квартире
труп” и повесила трубку.
— И что теперь будет?
— Ничего не будет. Хоронить будем. Сколько можно там лежать
и разлагаться?
Впереди показался Моргун в своей дурацкой шляпе с полями.
Его под руки вели какие-то толстые истеричные бабы.
— Вон они! Вон они! — завопила Иванова тыча пальцем в
Моргуна и баб.
— Он тоже в курсе? — втягивая голову в плечи, спросила я.
В мои планы вовсе не входило утешать Моргунов. Всегда этих
дел боялась, по причине своей бестолковости. В таких случаях больше всего мне
мешали руки. Всегда не знаешь куда их деть.
— Пока не в курсе, — успокоила меня Иванова.
— Но бабы на всякий случай его под руки ведут.
