— Никуда не поеду, — отрезала я, уповая на то, что пешком
Иванова далеко не уйдет, а местные магазины уже закрыты.
— Что же мне, Виктора просить?
— Виктор уехал с вором.
— С каким вором?
— С тем, что сидел за столом и здоровался со всеми подряд.
Ты что, ничего не поняла?
— Да поняла я, поняла, — заверила Иванова, но по ее
физиономии можно было сделать только обратное заключение. — Что-то я какая-то
сегодня чумная, — сказала она, видимо сообразив это.
— Да уж, ложись ты, лучше, спать.
— А вещи? Завтра тяжелый день.
— Вещи послезавтра соберешь.
— Все. Точно. Меня не будить.
* * *
На следующее утро я проснулась с тяжелой головой. Всю ночь
мучили кошмары. Посиневшая Верочка тянула ко мне руки, а тетя Мара грозила
своим мертвым пальцем. Отдохнуть в таких условиях не было никакой возможности.
На часах было двенадцать, что расстроило меня чрезвычайно,
поскольку планов на этот день было много, и все важные.
Понурая и злая спустилась я в столовую и с удивлением
обнаружила, что она пуста. На столе лежала записка, написанная корявой рукой:
“Уехали на похороны. Завтрак на плите. Катя. Люда.”
Отметив, что почерк не ивановский, я заинтересовалась
завтраком. Кормили макаронами и тушеным мясом, которое я вчера не дотушила.
Кофе я не обнаружила, Иванова пренебрегла своими обязанностями. Святыми, я бы
сказала. Слава богу, у нее были веские на то причины, и я решила не обижаться.
С чувством позавтракав, выбежала во двор, проверить стоит ли
в гараже “Хонда”. “Хонда” стояла, из чего я сделала вывод, что не нахожусь под
домашним арестом. Осталось решить вопрос с домом: не бросать же его открытым.
Около часа ушло на поиски ключей, к счастью завершившихся успехом.
Выехать в Ростов удалось лишь в третьем часу, что было
непозволительно поздно. Естественно, первым делом я устремилась к дому тети
Мары и приехала уже к поминках. Как тут не удручиться. Тетя Мара и преставиться
еще толком не успела, как ее тело уже предали земле. Вот она, бренность жизни.
Изумляясь оперативности близких, я села за стол поближе к
Павлу. Он в восторг не пришел, но и возражать не стал.
— Вскрытие было? — деловито поинтересовалась я.
— А как же, — ответил Павел.
— И какова причина смерти?
— Остановка сердца.
Словно обухом по голове. Возникла настоятельная потребность
пообщаться с Ивановой. Отыскав глазами Катерину, я ринулась к ней.
— Куда вы дели Людмилу?
— Как “куда”? Людмила Петровна хоронит дочь Ефим Борисыча.
Разве ты не знаешь?
— Точно, и она хоронит.
Я вернулась к Павлу.
— Мать жаловалась на сердце? — с прежней деловитостью
поинтересовалась я.
— Жаловалась, когда расстраивалась, — не пряча удивления,
ответил Павел.
Он ожидал от меня не таких вопросов, и я решила не
обманывать его ожидания.
— Ну? Что будем делать? — поигрывая вилкой, осведомилась я.
Он насупился и спросил:
— В смысле?
— Я свидетель.
— Знаю.
— Будешь отпираться?
— Буду.
— У меня есть доказательства, — решила блефовать я,
раздражаясь его апатией.
Павел оживился.
— Какие доказательства?
— Ну-у, так я тебе и выложила. Будешь неправильно себя
вести, узнаешь.
— А правильно, это как? — поинтересовался он, глядя на меня
умными глазами.
Я поняла, что с этим человеком можно договориться и сразу
начала с предложения:
— Ты мне адрес дома, а я забываю где мы встретились. Идет?
— Идет. А какого дома?
— Ну того, где ты меня в шкаф затолкал.
Павел мгновенно сменил умный взгляд на придурковатый и
сказал:
— Я не сумасшедший. Говори сразу, чего тебе надо и не води
му-му. “Адрес дома”, — передразнил он. — За кого ты меня держишь?
— Прошу не тыкать, — возмутилась я. — Ты мне в сыновья
годишься.
— А врешь-то зачем? Адрес дома знаешь и сама, раз была там.
Говори, чего надо?
— Больше мне от тебя не надо ничего, — с жаром зашептала я.
— Скажешь адрес, намертво забуду о твоем существовании. Клянусь, чем хочешь.
Павел пришел в замешательство. Мне даже стало жалко беднягу,
такой бестолковый был у него вид.
— Нет, я не понял, адрес-то тебе надо какой? — спросил он
после некоторых раздумий.
Я начала выходить из себя.
— Неужели неясно, адрес дома в котором ты воровал, а я сидела
в шкафу. Может по слогам сказать?
— Нет, не надо. Ну я не понял, меня-то напрягаешь зачем?
Адрес что ли забыла?
— Именно! — обрадовалась я. — Поразительная смышленость. Мне
по зарез нужен это дом, а адрес я действительно забыла. Если поможешь, не буду
обращаться к ментам. Клянусь.
Павел призадумался, ворочая в тарелке вилкой.
— А дом-то тебе зачем? — выдал он очередной вопрос.
Я разозлилась, потому что было не понятно кто здесь кого
допрашивает: он меня или я его.
— Забыла там дорогую для себя вещицу, — нехотя ответила я. —
Хочу получить обратно.
— Какую вещицу?
Возмутительная бестактность.
— Ну-у, мой дорогой, ты слишком много хочешь знать, —
перестала я скрывать раздражение.
— Нет, я не в том смысле. Просто могу предложить свои
услуги, за скромную плату.
— А ты нахал.
Павел осклабился, словно не на поминках матери разговор
происходил.
— А раньше не видела? — развязно спросил он.
— Раньше ты не просил у меня денег, — с презрением ответила
я. — Мне твои услуги не нужны. Делай что просят и отваливай.
— Да не знаю я адреса, — рассердился он.
— Как не знаешь? Ты же был там.
— Был по наводке. Отвезли, дом показали, рассказали где что
лежит, а адреса не дали. Если хочешь, могу туда доставить, за отдельную плату.
