Моргун в одежде, ботинках и шляпе валялся на кровати и спал.
Рядом валялся его портфель. Он спал там, где совсем недавно лежала его дочь. И
так же цветущие герани стояли за его головой. Мне это показалось странным.
Иванова с криком “проснись негодяй!” схватила его за руку и
тут же отпустила ее, издав некое подобие визга, насколько это позволял ее бас.
Я тоже завизжала, но не кое-как, а внушительно, давая ей возможность слышать
как это делается. Иванова с осуждением взглянула на меня и сказала:
— Он мертв.
— Как мертв? — не поняла я.
— Основательно.
Я не поверила и принялась тормошить Моргуна изо всех сил.
Иванова взяла меня за плечо.
— Не надо. Он мертв уже много часов.
— Что же с ним? — спросила я, начиная осознавать
происходящее.
— Думаю, сердце… не выдержало, — сказала Иванова и поплелась
вон из квартиры.
Все дальнейшее было из серии “очевидное-невероятное”. В
машине она достала свой телефон, набрала номер и сказала:
— Зина, наш Фима умер.
Потом потребовала отвезти меня к Зине, потом они вернулись и
вместе смотрели на мертвого Моргуна, обнимались, кричали и рыдали. Потом я
узнала, что они учились на одном курсе и когда-то были лучшими подругами, пока
Моргун не встал между ними.
— Софья, смотайся, сдай билеты, я остаюсь, — в промежутке
между рыданиями выдала указание Иванова.
Глава 21
Воспользовавшись удачным моментом, я оставила Иванову с ее
Зинкой и решила заняться своими делами. Сдав билеты, я отправилась в клуб “Три
кота”. По дороге ломала голову над важной проблемой. Если клуб “Три кота”
находится рядом с тем злополучным домом, почему я не слышала звуков музыки в
тот злополучный день? Ведь вчера в комнату с тайником залетала песенка “Левый,
левый, левый берег Дона…”, популярная в этих краях. Правда вчера в клубе было
весело как никогда по случаю воскресенья.
Подъехав к клубу, я получила ответ на свой вопрос. Клуб был
закрыт. В ответ на мой настойчивый стук вышел охранник в камуфляжной форме и
изысканно объяснил:
— Мы с радостью ждем вас завтра, а сегодня санитарный день.
— Здорово вчера здесь насвинячили, раз сегодня санитарный
день, — пошутила я.
Охранник сдержанно усмехнулся и сказал:
— Санитарный день у нас каждый понедельник. Если госпожа
желает заказать столик на завтра, я приму заказ, но сначала покажите членский
билет.
“Все в духе клуба, — подумала я. — Полное смешение времен: я
госпожа, но день санитарный и членский билет. Это клуб или партия?”
— Билета у меня нет, — призналась я.
— Но вы здесь бывали.
— Да, с подругой, Татьяной Власовой. У нее есть членский
билет?
— О, да, Татьяна Сергеевна член правления.
— Какого правления?
— Правления клуба.
Значит у клуба есть правление. Интересно, чем они правят?
Власова в особенности. Стриптизерами? Абсолютно неясно. Зато ясно почему я не
слышала музыки в тот знаменательный день: был понедельник, и клуб не работал.
Я не стала донимать охранника новыми вопросами, села в
“Хонду” и уехала. Мне очень хотелось остаться и основательно изучить эту
местность, но было очевидно, что этого не стоит делать днем.
До вечера было не так далеко, и я решила хорошенько
подготовиться. Проехалась по магазин, купила подходящий фонарик, ботинки на
толстой подошве, ручную пилку с набором лезвий и баллончик со слезоточивым
газом. Баллончик покупала в страстной надежде, что уж он-то не пригодится.
Едва стемнело, я уже была у клуба. Не стала подъезжать
вплотную, а оставила машину на обочине метрах в ста. Надела ботинки. (Всегда
задавалась вопросом зачем они нужны в женском гардеробе. Видимо для таких вот
случаев. Правда Нелли в них ходит на работу.) Прихватила сумку с фонариком,
пилкой и баллончиком и отправилась на разведку.
Идти по трассе было опасно. В таком месте пешеход неизбежно
вызывал недоумение. К тому же автомобили мелькали довольно часто, обжигая меня
своими фарами.
Я спустилась с обочины, с безграничным отвращением
поковыряла ботинком землю, брезгливо повздыхала и… решилась идти по полю. Уж и
не помню, когда ходила по живой земле, да еще мокрой. Не могу сказать, что это
было приятно. До сих пор, вспоминая, хочется сказать “бррр!”. Ноги
проваливались по щиколотку в размоченную дождями почву, грязь чавкала и
разлеталась в стороны, порой попадая в лицо. Моя скорость была далека от
желаемой, но выхода не было, и я шла. Упорно шла на щедро облитый неоновым
светом клуб “Три кота”.
Должна сказать что свет, не считая фар проезжающих
автомобилей, был только там. Я же месила грязь в кромешной тьме, не решаясь
воспользоваться фонариком. С тыла приближающийся к клубу огонек мог привлечь
внимание охранника. Это никак не входило в мои планы, поэтому я сносила лишения
стоически.
Поскольку о том, что творится под ногами, можно было только
догадываться, а блины налипшей на ботинки грязи увеличивались с каждым шагом, я
начала падать. Это было ужасно, потому что я не была к этому готова. Уже через
двадцать минут пути у поля, к которому я испытывала брезгливость, было
значительно больше оснований для отвращения ко мне. Если бы я просто легла на
землю и покаталась по ней, клянусь, была бы чище.
“Теперь, чтобы сесть в “Хонду” придется раздеться донага,
иначе Катерина меня убьет,” — страдала я, очередной раз поднимаясь из грязи.
К тому моменту отчаяние меня охватило такое, что кроме
недоумения “на кой ляд мне все это нужно?” было только одно желание: вернуться.
Оглянувшись, я поняла: до “Хонды” расстояние значительно больше, чем до клуба,
нужно идти вперед.
Дальнейшее помню плохо, все силы ушли на борьбу с грязью и с
отвращением к себе, которое нарастало катастрофически. Теперь уже не мне надо
было бояться встречи с охранником, а ему со мной.
“Таких как я не моют, — брезгливо думала я, — таких сразу
выбрасывают на помойку.”
С этой мыслью я и добрела, наконец, до построек, находящихся
между дачей Власовой и клубом. Тут-то и понадобился фонарик. Выяснилось, что
тыльная сторона клуба защищена высокой оградой из колючей проволоки. Вдоль
ограды проходит узкая дорога, по которой, видимо, возят то, что опускают в
подвалы.
Подвалы, в полуметрах от земли выдающие себя плоскими
крышами, находились ближе к дому Власовой. Я без труда нашла ту трубу, по
которой выползала когда-то, и после этого легко сориентировалась на местности.
По всему выходило, что, выскочив из трубы, я побежала в сторону Ростова,
следовательно в противоположную от клуба сторону. В тот день почему-то вывеска
не горела и было темно. До трассы от подвалов близко, там меня и подобрал
Владимир, но почему он ехал со стороны клуба?
