Ответы были заурядны, без намека на криминал. Покидала я
Масючку с твердым решением заняться этой фирмой завтра же, если, конечно,
проснусь.
Когда вернулась на дачу, в супружеской спальне уже не было света.
Я не стала тревожить Виктора и Катерину. Рискнула лечь среди гераней без всякой
подстраховки, полагаясь исключительно на свое крепкое здоровье. Однако, среди
ночи в моей комнате раздался звонкий голос Катерины:
— Соня, ты жива?
— Еле-еле, — ответила я, переворачиваясь на другой бок. —
Спасибо за заботу.
Забота повторилась через несколько часов. И так до утра,
которое я встретила в добром здравии и даже без головной боли.
“Все же проняла Иванову, — с гордостью подумала я,
проснувшись от игривого луча солнца. — Как настропалила она Катерину:
точнехонько бегала ко мне, как часы. Вот Иванова! А кричала: “Не верю! Не
верю.” Поверила значит, поверила.”
Иванова-то поверила, да я была жива, вот что печально.
Значит глупая моя версия про герани, и на фирму ту ехать не стоит. Куда ехать?
Курам насмех? Нет, Иванова права, герани здесь не при чем.
И все же это было не так. Герани сыграли в этой истории
очень важную роль. В тот момент я чувствовала их причастность, но в чем она
объяснить не могла. Мысли блуждали уже в другом направлении.
“Умерла толпа народу. И все от остановки сердца. И двери…
Стоп. Что объединяет трупы? Кровати и двери. Исключая Павла.”
Я спустилась в столовую и подробно расспросила Катерину о
прошедших похоронах. Ничего полезного из ее разговора не вынесла.
Из ванной вышел Виктор и внес более ценные дополнения.
Оказывается Павел угодил под самосвал прямо напротив районного отделения
милиции, в непосредственной близости от памятника Пушкину.
“После разговора с Владимиром сразу заеду туда, — решила я.
— Может найду свидетелей.”
— А цветы? — спросила я.
— Что “цветы”? — не понял Виктор. — Какие там цветы! —
махнул он рукой.
— Не до цветов нам, — вздыхая, сказала Катерина. —
Оказалось, Павка морочил нам головы. Не учился нигде. Врал. До сих пор в голове
не укладывается. Куда же он каждый день ходил? Как не позвоню ему — в
институте. Такой был хороший мальчик, и вот, пожалуйста, улица засосала.
— А все ваши бабьи слюни, — сплюнул Виктор. — Говорил я вам.
Не захотел жить с тетей Марой, — на здоровье. Ушел на квартиру, — извольте.
Слушали бы меня, был бы парень жив.
Он сказал это так уверенно, словно знал рецепт того, как
умереть в собственной постели. Стоп. Интересная мысль. Надо мне потом ее додумать.
Завтрак получился у Катерины так себе. Видно смерть Павла
действительно подкосила ее, раз даже на кулинарных способностях отразилось.
Я поспешила в Ростов, поскольку уже нависла опасность не
застать Владимира.
К счастью, увидеться нам удалось, а вот поговорить толком не
успели. Он садился в “Мерседес”, когда я подъехала.
— Софья, ты?! — обрадовался он и тут же загрустил. — К
сожалению спешу. Умерла моя родственница, жена брата. Он был в отъезде, еду его
встречать.
— Я привезла вещи…
Он не дал мне договорить, жестом показывая, что не хочет об
этом и слышать.
— Нет, вещи не возьму, иначе ты про меня забудешь. Вернешь в
другой раз.
— Когда же?
Он задумался.
— Сегодня будут похороны… Вечером вернусь поздно… А может и
вовсе не вернусь. У брата горе, не оставлять же его одного. Приезжай завтра
утром.
Такое приглашение показалось мне странным.
— Почему утром? Почему не после обеда?
— После обеда у меня важная встреча. Я ждал ее неделю, даже
больше. Из-за нее и приехал в Ростов. Ты не обиделась?
Тревога в его глазах была мне приятна.
— Нет, нисколько. Утром, так утром.
И мы расстались. Он поехал своей обычной дорогой. Я за ним.
У клуба затормозила, хотела зайти, но охранник меня остановил.
— Простите, сегодня клуб не работает.
— Почему? — удивилась я. — Выходной был вчера, в
понедельник.
— Спецзаказ.
Я, невзирая на его протесты, заглянула внутрь и заметила
траурные ленты.
“Все ясно. Смерть Власовой — событие для Ростова. Не
удивлюсь, если будет устроено прощание с ее телом в местной филармонии. Или в
другом центре культуры. На поминки же, это очевидно, все съедутся сюда, в клуб
“Три кота”. Интересно, мальчики из стриптиза тоже будут? ”
Я отправилась к памятнику Пушкину.
Без труда разыскала отделение милиции. Напротив, чуть правее
к памятнику, расположился магазин, в котором Иванова крыла матом очередь. В
двух шагах от магазина был газетный ларек. Я купила журнал, завязала разговор с
продавщицей, смазливой девицей. Павел был видным парнем, девица вполне могла
его заметить.
— В тот день была не моя смена, — разочаровала она меня. —
Спросите рядом, на лотке.
Рядом на лотке продавали лекарства. За неимением покупателя,
продавщица пялилась на прохожих.
“Это то, что мне нужно,” — подумала я и устремилась к ней.
— Видела, как же, видела, — взахлеб бросилась рассказывать
она. — Парень шел, симпатичный такой. Я обратила на него внимание.
— А цветы? — спросила я. — Он нес цветы?
— Нес, нес, герани, красную и белую. Я потому на него и
засмотрелась.
— У него обе руки были заняты?
— Нет, одна. В одной руке цветы, а другую он держал в
кармане джинсов.
— Вам не показалось, что ему дурно, что у него кружится
голова?
Продавщица задумалась.
— Да нет, он был в хорошем настроении, улыбался каким-то
своим мыслям. Нет, ему не было дурно, нет, улыбался он, улыбался.
— И что же произошло потом? — в нетерпении спросила я.
— Потом он остановился, вон там, чуть левее и собрался
переходить улицу. Стоял, ждал. В это время ко мне подошел покупатель, и я
отвлеклась. Вдруг слышу визг тормозов, шум…
— Значит вы не видели как это случилось?
— Нет, у меня был покупатель. А когда я услышала шум, все
побежали туда. Я не могла отойти. У меня лоток. Толпа закрыла дорогу. Мне
ничего не было видно. Я уже посмотрела потом.
— Милиция рядом, — показала я в сторону отделения. —
Среагировали быстро?
— Да, быстро. Водитель вышел, его тут же задержали. Нашлись
свидетели. Меня тоже спрашивали. Я сказала, что ничего не видела.
