Вернувшись к лифту, я подкрепилась колбасой и почувствовала
себя значительно лучше. Можно было продолжить экскурсию. Я нажала на следующую
кнопку, и лифт поехал вниз. Когда дверцы раскрылись, я увидела длинный узкий
коридор с все тем же тусклым дежурным освещением. Освещение говорило о том, что
вряд ли я здесь с кем-нибудь столкнусь.
Я рискнула покинуть лифт и не пожалела об этом. В стенах
коридора тоже были двери, много дверей. Моим ключам пришлось изрядно
поработать. Довольно быстро я открыла первую дверь. Там была прекрасно
оборудованная лаборатория. Масса компьютеров, приборов, неизвестного мне
назначения, холодильники, дорогая химическая посуда, какие-то ванночки.
Вторая комната отличалась от первой, но лишь количеством
приборов: их было значительно больше.
“Сколько же Мазик ввалил сюда денежек? — подумала я,
открывая третью дверь. — Солидные институты и близкие к ним учреждения могли бы
позавидовать такому качеству и обилию.”
В соседней комнате находилась сложная упаковочная линия,
говорящая о том, что здесь существует некое подпольное производство, но
производство чего? Мне очень хотелось знать.
Долго я бродила по комнатам, с интересом рассматривая
диковинное оборудование, но ответа не получала, зато вопросы множились
катастрофически. Так я дошла до последней двери.
Это был кабинет, очень маленький по размерам, но сразу
чувствовалось, что сидит здесь кто-то очень важный, тот, кто заправляет всеми
таинственными приборами. В двух шагах от двери стоял широкий стол, на нем
прекрасный компьютер и стопка журналов, на которую опирался фотопортрет
мужчины. Под столом — женские тапочки удивительно маленького размера. Рядом на
вешалке — белый халат и шапочка. В углу небольшой сейф, к которому не подошел
ни один из имеющихся у меня ключей.
Я села за стол и первым делом заинтересовалась журналами. В
них были записи, не говорящие мне ни о чем. Длинные колонки цифр,
сопровождающиеся чрезмерно научными комментариями. Из всего этого я сумела
сделать лишь один вывод: возможно речь идет о чем-то, имеющем отношение к фармацевтике.
Разочаровавшись в журналах, я включила компьютер. На дисплее
появилась табличка: пароль. Пароль, естественно, мне не был известен. Пришлось
разочароваться и в компьютере.
В задумчивости я сидела за столом, гадая, кому же он
принадлежит. Взгляд снова упал на портрет. Вполне симпатичный мужчина лет
сорока восьми, может старше. Высокий лоб, умные глаза, несколько крупноватый
нос, волевой рот, густые с проседью волосы. Кого-то он мне напомнил…
Я задумалась. Боже мой, это же Владимир, только несколько
старше. Ну конечно Владимир. Тот же лоб, тот же рот, и глаза те же. Вот только
нос немного другой. У Владимира он гораздо красивей.
Теперь оставалось лишь предположить, что на фотографии
Мазик, муж Власовой. Только он мог быть так сильно похож на Владимира.
Я выдвинула ящик стола, выложила оттуда все папки и
подвергла их тщательному исследованию, что опять не принесло никакого
результата. Все тот же научный бред. Какие-то графики и значки, значки, значки,
похожие на криптограммы.
“Или тот, кто это писал действительно такой умный, или все
это тщательно зашифровано,” — подумала я, уж точно зная, что ни один фармацевт
без химии никуда, а я не увидела здесь ни одного уравнения.
Вообще ничего не увидела, имеющего отношение к химии, кроме
химической посуды. Но зачем нужна химическая посуда, если все журналы исписаны
черти чем? Я, конечно, во многих областях человеческой деятельности ни бум-бум,
но все же достаточно грамотная, чтобы сделать вывод хотя бы о направлении этой
деятельности, здесь же одни загадки. Не марсиане же здесь работают в конце
концов.
Я положила папки в ящик стола и уже собралась его закрывать,
но передумала. Меня заинтересовал лист бумаги, проложенный по дну ящика. Любой
знает, что под такие листки удобно прятать то, что не для посторонних глаз. Я
лично, учась в школе, не раз прятала на дно ящика (за такой вот лист) дневник
успеваемости, правда его неизбежно находили, со всеми вытекающими
последствиями, но это не мешало мне прятать дневник там же еще и еще.
Вспомнив детство, я достала папки и подняла лист… Так и
есть. Я оказалась права. Под листом бумаги лежали фотографии. Три фотографии. И
на всех трех была улыбающаяся… Верочка. Улыбалась она не просто так, а в объятиях
мужчины. Думаю не стоит уточнять, что это был Мазик.
Признаться, я остолбенела. “Герани!” — вспыхнуло у меня в
голове. С новой мыслью я посмотрела на женские тапочки, стоящие под столом и,
вдруг, как на ладони увидела все то, что пряталось от меня за цепью
разнообразных событий. Теперь же это выстроилось в довольно стройный ряд, в
котором еще были белые пятна, но главного они не касались. Я поняла, кто
убийца. Я была почти уверена, что не ошибаюсь, но все же мне очень хотелось
ошибиться.
Телефон! Срочно нужен телефон! Желание сейчас же позвонить
было сильно, но я решила, что разумней будет вернуться в лифт и узнать о
назначении других кнопок.
Так я и поступила. Вошла в лифт, нажала на следующую кнопку,
и поехала вверх. Я уже приготовилась увидеть все ту же комнату с горой
пластиковых коробок, но не тут-то было. Лифт остановился между этажами. Дверь,
которую я увидела, была мала. Пришлось наклоняться, чтобы вписаться в нее. Там
было темно. Впервые за многие часы мне понадобился фонарик.
Я вошла в небольшую комнату, запах в которой был еще
неприятней, чем в помещении для разделки туш. Пахло затхлым, сладковато-кислым
и одновременно горелым. Вдоль стены в ряд стояли мешки. С брезгливым
любопытством я полезла в один из них и обнаружила одежду. Просто одежду, очень
грязную, сильно поношенную и дурно пахнущую.
Это мне показалось странным. Зачем богатому Мазику такая
ужасная одежда? Я вывалила на пол несколько мешков и с любопытством принялась
изучать их содержимое. Чего там только не было: старые башмаки, изодранные
брюки, какие-то кофты, куртки, фуфайки, майки и даже трусы. И все жутко грязное
и безобразно вонючее.
Пошарив фонариком по стенам, я обнаружила подобие печки.
Идущая вверх труба укрепила меня в этом мнении. Исследовав ее и обнаружив
бункер, я поняла, что мешки приготовлены к сжиганию. Сразу вспомнился орущий
“организм”, который затащили в разделочную амбалы, шум работающего механизма,
башмак, найденный на полу, и, что самое неприятное, полное отсутствие
“организма” впоследствии.
“Они прокрутили его в той страшной мясорубке!” — ужаснулась
я, вспомнив, как попала рукой во что-то мягкое и липкое.
Очень не хотелось думать, что это был человеческий фарш. К
этому времени я уже окончательно протрезвела. К сожалению с трезвостью ко мне
вернулся и страх. От былой бедовости не осталось и следа. Я задрожала, как
овечий хвост, и попятилась, налетела на стоящий у стены мешок, от неожиданности
вскрикнула и посветила фонариком. Мешок опрокинулся, и на пол высыпались…
волосы. Человеческие волосы: короткие и длинные, темные и седые…
