— Иванова, — сказала я, — чем ты хочешь меня удивить? Меня,
человека, истерзанного рекламой. Что мне с этого вещества?
— Темное ты создание, — разочарованно произнесла Иванова. —
Просто говорящая обезьяна. Вещество это — революция в науке. Даже представить
не можешь, какие открываются перед человечеством перспективы. Если удастся
решить ряд, сопряженных с моим открытием проблем, ты, Мархалева, сможешь дожить
до двухсот лет и сохранить свою потертую свежесть. Нет, лучше, сможешь вернуть
былую.
У меня даже дух захватило от таких перспектив. Я совсем
по-другому взглянула на Иванову вместе с ее открытием.
— Так что же ты! — закричала я, хватая ее за грудки. — Что
же ты не решаешь эти проблемы, а тратишь свое драгоценное время на всяких
Верочек и Моргунов. Они же ногтя твоего не стоят!
Иванова едва не прослезилась от моего признания. Стало
очевидно: она меня не убьет никогда, столько нежности было в ее взгляде.
— Согласна с тобой, — призналась она, — но имела глупость
поделиться с Фимой своим открытием. Он вечно пьян и быстро проболтался дочери.
На тот момент она заканчивала фармацевтический институт и носилась с идеей об
аспирантуре. Максим, муж Власовой, всячески ей помогал. Вера рассказала ему о
моем открытии, добавив от себя, что прекрасные перспективы ждут открытое мною
вещество в спорте.
Я удивилась.
— Почему в спорте?
— Потому что вещество распадается в организме человека таким
образом, что не может быть выявлено обычным аналитическим путем. А это допинг.
Сильнейший. Равных ему пока нет в мире. Ну, а дальше сама понимаешь: мои идеи мужу
Власовой стали чрезвычайно близки. Он потребовал встречи со мной.
Я ахнула.
— И ты согласилась на его авантюру?
— Потому что не могла работать, продвигаться вперед. Остро
ощущалась нехватка средств. На одной голове далеко не уедешь. Мне нужна была
своя лаборатория. Открытие стоило того.
— Надо было искать спонсора.
Иванова покрутила пальцем у виска.
— Думаешь — умней меня? Где я только не была. Даже в ФСБ
ходила. Надеялась, хоть там заинтересуются. Как бы не так. Начали морочить
голову, ждите, ждите, пошлем на научную экспертизу. А кто там сидит в их
экспертизе? Собрали кучу недоумков. Выложи им все карты на стол, тогда они
подумают. Нашли дуру. Так я им и выложила, держи карман шире. Да я рада была,
когда получила предложение работать в его подпольной лаборатории. Чуть ли не
молилась на этого прохвоста Максима, мужа Власовой.
— Так ты знала, что жена Мазика — твоя бывшая подшефная?
— Конечно, но мы с Максимом не слишком обрадовались такому
совпадению и решили наше знакомство держать от нее в секрете. Очень не
понравилась мне твоя случайная встреча с ней. Случайно ты попадаешь в дом, где
находятся лаборатория и производство. Случайно встречаешься с Власовой.
Случайно подвозит тебя Владимир, на встречу с которым приехала я. Не слишком ли
много случайностей?
— Достаточно, но я не виновата.
— Теперь уже знаю, но первое время была в больших раздумьях.
Я поделилась своими сомнениями с Серафимом. Он решил самолично заняться
выяснением этого вопроса.
— Так он не был влюблен в Тату? — прозрела я.
— Естественно, — с чувством превосходства воскликнула
Иванова. — Он был влюблен в мое открытие и только в него. Серафим начал
ухлестывать за Власовой, чтобы быть в курсе ваших отношений. Надо сказать, ему
это было не трудно. За любой юбкой готов волочиться совершенно бесплатно. А
здесь речь шла о деньгах, причем об очень больших деньгах.
У меня голова пошла кругом.
— Подожди, подожди, ты совсем запутала меня. А Сюрдик здесь
причем?
— Он при всем, что приносит деньги, — заверила Иванова. —
Вложения были колоссальные. Даже муж Власовой не смог потянуть один. Пришлось
прибегать к помощи компаньона. Серафим компаньоном и был. Решили работать под
прикрытием клуба, который строили параллельно с домом. Там собрали самых
солидных людей города. Мазик решил, что безопасней всего будет развернуть
производство у них под носом. Все “отцы” собирались там. Представляешь?
— Кстати, а почему дом оказался без охраны? Помимо “отцов” в
клубе, и в доме немало ценного барахла. И все без охраны. Почему?
— В клубе мыши проскочить некуда, так много там охраны. А
что касается дома, там стоит сигнализация, но Владимир не потрудился нажать на
кнопку. Сигнализация поэтому была отключена. Охрана в доме, это лишние глаза, а
Вера и ее лаборантки работали каждый день и в лабораторию попадали только через
дом. Согласись, что через подсобное помещение ходить было не удобно. Думаю, ты
все уже там прошерстила.
— Можешь не сомневаться, — подтвердила я.
— Вот и решили охрану заменить сигнализацией. У клуба своя
мощная охранная служба. В ее обязанности входит реагировать на сигнал тревоги,
исходящий из дома. Ты видела, это близко.
— Да, очень эффективно, если не учитывать проникновения
вора, а заодно и моего.
Иванова зло фыркнула.
— Об этом я много раз говорила Максиму. Если человек
занимается серьезными делами, он должен избегать слабостей. Слабость Максима —
его любовь к брату. Черт его дернул похвастать очередным домом. Владимиру так
понравилось, что он пожелал там остановиться в одну из своих командировок.
Потом еще, и еще, а потом это стало традицией. Работе приносило вред, но Максим
ни в чем не мог отказать своему младшему брату. Он, не подозревая ни о чем, жил
там, а уезжая, никогда не включал сигнализацию. Я уже не говорю о том, что все
время его проживания в доме, лаборатория простаивала, но производство работало.
А Максима интересовало лишь производство.
— Производство чего?
— Лекарств конечно. “Реактомизина” и ряда других. Благодаря
моему открытию Максим мог выпускать лекарства, за бешеную цену расходящиеся на
черном рынке. Естественно не в нашей стране. Когда я случайно узнала сколько
стоит одна ампула “реактомизина”, разум мой помутился. Стало ясно, почему он не
скупится на науку и собирается открывать нечто подобное в других странах.
— Чем же так ценны эти лекарства?
— Своим эффектом, — с гордостью сообщила Иванова. —
“Реактомизин” к примеру позволяет средним спортсменам делать головокружительные
успехи, не боясь допинг-теста. Если профессиональный боксер благодаря
“реактомизину” может выстоять все двенадцать раундов и получить приз в три
миллиона, представляешь сколько он готов заплатить за одну ампулу? А гонщики,
теннисисты, волейболисты? Все, кто связаны с коммерческим спортом, готовы
платить. У Максима и Серафима нет проблем с рынком сбыта. Я уже не говорю о
других лекарствах, которые могут серьезно продлить срок жизни сердечной мышцы.
Кстати, в большой дозе “биозилин”, кардиостимулятор, провоцирует остановку
сердца, и никакие экспертизы не установят его присутствия в организме человека.
