“Остается одно: найти убежище понадежней шкафа и дождаться
ухода хозяев, а уж там уносить ноги со всей возможной скоростью,” — решила я и
отправилась на поиски убежища.
В чужом доме и при наличии скверного освещения выполнить
намеченную программу оказалось непросто. К тому же претензии мои были велики.
Убежище должно отвечать многим требованиям, самое главное из которых отсутствие
риска встречи с хозяевами. А как этого добиться? Опыт подсказывал: самое
заброшенное место приобретает популярность в тот миг, когда возникает
необходимость устроить в этом месте тайник. Мой второй муж терпеть не мог
картофель, но ему понадобился мешок, из которого он этот картофель вытряхнул. В
результате дорогие моему сердцу письма попали в его руки, и дело едва не
кончилось трагическим разводом. Вот он, закон подлости. И все это произошло в
условиях моего отличного знания всех привычек мужа. Искать же укромное место в
доме, хозяев которого даже не видела в лицо — утопия.
Но другого выхода не было, поскольку под страхом смерти не
согласилась бы я спуститься со второго этажа иначе, как по ступеням лестницы.
Пришлось искать укромное местечко.
В ходе поиска обнаружилось, что дом этот изнутри гораздо больше,
чем снаружи. Я едва не заблудилась. Одна комната сменялась другой, и не было
никакой уверенности, что я здесь впервые. Та же мебель, те же ковры и все
прочее. Положение усугублялось отсутствием освещения, а включить свет я так и
не решилась. Но самое неприятное то, что при таком обилии помещений, спрятаться
мне было абсолютно негде. В шкафах недостатка не было, но долго там не
просидишь. Хотелось устроиться с большим комфортом. Я попыталась залезть под
диван, но и здесь меня поджидало разочарование. Да, там можно лежать, но и
только. В остальном одни неудобства.
Так я добрела до той треклятой комнаты, с которой и начались
мои главные неприятности. Посидев на диване и заглянув в очередной шкаф, я
расстроилась и собралась отправиться на дальнейшие поиски, но тут вдруг увидела
на стене длинную полку с книгами. Короче, тяга к знаниям и сгубила меня.
Нестерпимо захотелось знать: что хозяин дома читает в свободное от разговоров
время. Но как тут узнаешь, когда темно. Пришлось вытащить с полки несколько
книг и отправиться к окну. Там (при свете молний) я удостоверилась, что хозяин
не перл интеллектуальности и хотела уже вернуть книги обратно. Точнее, я, со
всей присущей мне аккуратностью, ставила их на место одну за другой. Когда в
руках осталась последняя, обнаружилось, что места для нее в ряду нет. Я
попыталась потеснить соседние томики… и…
И в это время полка медленно поехала от меня вместе со
стеной. Зрелище (учитывая обстоятельства) потрясающее. Пережив первобытный ужас
первых секунд и оправившись, я легко сообразила, что проникла в чей-то тайник.
Бог знает как удалось мне отодвинуть стену с полкой, но
только теперь передо мной выросла дверь. Я сразу же распахнула ее. Меня
потрясла темнота. Просто черная дыра. Тут бы испугаться и убежать, но как быть
с любопытством, с которым мне редко когда удавалось совладать?
Я сделала шаг вперед и, почувствовав под ногами мягкую,
приятно похрустывающую “почву” ковра, смело отправилась на поиски новых
приключений. Я шла, как слепая вытянув руки вперед и пытаясь нащупать стены или
возможные на моем пути предметы. Сколько шла не знаю, но показалось, что долго.
Изредка оглядывалась назад, и дверной проем на фоне темного коридора маячил
светлым пятном, хотя я точно знала, что и там далеко не солнечный день. Но
какая же темень впереди. Темень и тишина. Звуки непогоды уже совсем не были
слышны.
Стараясь не терять бдительности, я медленно продвигалась
вперед и гадала куда же ведет этот нескончаемый коридор. Вдруг руки уперлись в
холодную и гладкую поверхность, и я, вскрикнув от неожиданности, оглянулась
назад. Беда. Густая пугающая тьма окружила, взяла в кольцо и придавила. Меня
зазнобило от страха.
“Или закрылась дверь, или коридор как-то незаметно сделал
поворот, — успокоила себя я, прислушиваясь к стуку собственного сердца. — А
если дверь не закрылась, а ее закрыли! — обрушилась на меня жуткая мысль. —
Хозяева зашли в комнату, обнаружили, что тайник открыт и… О, Господи!”
Я в панике принялась водить руками по выросшей стене и,
вдруг, нащупала дверную ручку, дернула ее на себя; в лицо пахнуло прохладой.
“Это второй выход из дома,” — обрадовалась я, смело делая
шаг и… совершая падение.
* * *
Летела я бесконечно. Во всяком случае мне показалось — нет у
моего полета конца. В голове образовалась каша из масючкиных гераней, Людмилы
Ивановой, “пяного” Витьки, мерзавца-вора, угнанной “Хонды” и Катерины.
Мысль: “Э-эх, пропадаю я,” — неотступно сверлила мои бедные
мозги. На фоне прочих переживаний преобладало желание пойти в церковь и, не
скупясь, поставить громадную свечку.
С этим желанием и приземлилась я на кучу пластиковых
коробок. Точнее, об этом узнала я значительно позже, когда в этом вопросе
досконально разобралась, а в первый миг приземления показалось, что не
приземлилась я, а вовсе даже наоборот — взорвалась: такой оглушительный залп
сопровождал процесс приземления. Буквально по уши ушла в нечто скрежещущее,
режущее и шипящее. Боль при этом испытала невероятную, словно с меня заживо
содрали кожу.
“На сковороде у черта!” — ужаснулась я, поставив жирный
крест на мечтах о рае.
Позже выяснилось, что шипели, скрежетали и сдирали кожу
пластиковые коробочки, на которые я безжалостно обрушила свое тело. Не менее
жестоко обошлись они с моим новым пастельно-розовым платьем.
“Сколько же метров пришлось мне лететь? — гадала я,
выбираясь из помятых коробочек. — Уж никак не меньше пяти. Стоило ли так
пугаться окна?”
Дальнейшее показало, что не стоило. Из окна я хоть знала
куда попаду: на улицу. Здесь же не было никакой определенности, поскольку
светлей не стало. В любой миг могло свершиться все, что угодно, вплоть до
нового падения.
“Господи, дай нащупать хоть какую-то почву под ногами, и уж
тогда — завалю свечами всю церковь!” — горячо клялась я, продираясь сквозь
чертовы коробочки и пытаясь нащупать ногами пол.
Как только мне это удалось, и я выбралась из горы пластика,
тут же раздался скрежет открываемой двери, послышались грубые мужские голоса, и
я с ужасом полезла обратно. Теперь уже я молила Господа о совсем другой помощи:
мне до смерти хотелось зарыться в гору коробочек с головой.
Едва я успела осуществить свою затею, вспыхнул яркий свет, и
помещение заполнилось топотом да отборным матом.
“Сколько же народу набилось сюда?” — гадала я, пытаясь
беззвучно расковырять “окошко” в коробочках.
Лучше бы я этого не делала, потому что взору моему предстала
очень неприятная картина: три громадные звероподобные особи мужского пола жутко
матерились и тащили по ступеням окровавленный, отчаянно воющий организм, пол и
возраст которого определить было крайне затруднительно, так организм был
измордован.
