Когда верзилы бросили этот несчастный и еще живой кусок
человеческого мяса на мои коробочки, я была готова тут же сделать харакири.
Остановило лишь отсутствие подходящего предмета. “Уж лучше самой покончить
счеты с жизнью, чем дожидаться помощи от верзил,” — подумала я, ни на секунду
не сомневаясь, что мой воющий сосед пострадал именно от общения с ними.
Хотелось думать, что он заслужил, но и я уже много чего натворила: проникла в
чужой дом, раскрыла тайник, помяла гору коробочек, да и бриллианты, которые
утащил вор, явно повисли на мне.
“Сейчас ненароком узнаю остальные тайны, после чего
биография любого покойника на фоне моей будет просто воплощением перспектив,” —
с грустью подумала я. Захотелось поглубже зарыться в коробочки, и вместе с тем
я прекрасно понимала, что лишние звуки в настоящий момент ни к чему.
Однако верзилы так гневались, что им было ни до звуков.
Открыв какую-то дверь, они вновь схватили свою жертву и потащили ее, матерясь
пуще прежнего. Меня обдало странным неприятным запахом, видимо исходящим из той
комнаты, куда вошли верзилы. Теперь уже не имея возможности наблюдать
происходящее, я “наслаждалась” одними воплями. Когда же вопли заглушил шум
работающего механизма, мне сделалось совсем дурно.
“Неужели беднягу распиливают на части?” — подумала я, с
трудом сдерживая порыв выскочить из своих коробочек и бежать куда глаза глядят.
Дело в том, что глаза глядели на вторую дверь, массивную и
металлическую, но вдруг она закрыта. А тут еще жертва завопила гораздо громче
механизма, что говорило о том, как ей несладко. Я решила остаться в укрытии.
Не могу передать своих ощущений. Слышать как в соседней
комнате зверски издеваются над человеком и понимать, что в любое время то же
может произойти и с тобой — мучительно. Я выдавала Господу такие щедрые
обещания, на какие только хватало фантазии. Очень часто щедрость бывает
полезной. Господь меня услышал. Вскоре визг неизвестного мне механизма
прекратился, и раздался омерзительной хрипоты бас, явно принадлежащий одному из
верзил:
— Ну во, бля, и все.
— Будет, бля, знать, — добавил второй, не менее
отвратительным хрипом.
— Сваливаем, — резюмировал третий, — а то бабы скоро
припылят.
Они протопали мимо меня. Хлопнула дверь, лязгнул замок и
потух свет, из чего я сделала вывод, что выключатель находится по ту сторону
двери, а следовательно искать выход придется в полной темноте. Положение
казалось безнадежным.
“Судя по всему, сижу глубоко под землей, — размышляла я, не
решаясь покинуть коробочки. — Но это не просто подвал, а какое-то специальное
помещение, потому что стены и пол покрыты кафелем. Да и гора коробочек здесь
неслучайно. Раз есть запах, упаковка и механизмы, значит это производство.
Может даже подпольное, иначе чем объяснить потайной вход из дома: я летела не
меньше семи метров, пять до земли и, видимо, ниже. Глупо было бы предполагать,
что хозяин попадает сюда таким же образом. Вероятней всего я провалилась в
шахту лифта. Но верзилы зашли в ту дверь, значит она ведет на улицу. Однако,
рассчитывать на дверь — нелепо. Мне ее никогда не открыть. Но если это
производство, значит долго оставаться в одиночестве мне не дадут. Работники
могут появиться в любой момент, да и верзилы каких-то баб поминали.”
Очень не хотелось думать о том, что будет, когда пришедшие
сюда бабы обнаружат меня сидящей на горе помятых коробочек. И уж совсем не
хотелось думать, что стало с тем несчастным, которого притащили верзилы. Я
четко видела: ушли они с пустыми руками.
Минут пять я не решалась шелохнуться, прислушиваясь к густой
и вязкой тишине. В конце концов рискнула выбраться из укрытия, сделала
несколько осторожных шагов и прошептала:
— Э-эй!
Тишина.
Я сделала еще несколько шагов, нащупывая вход в соседнюю
комнату. Снова прошептала:
— Эй! — и опять тишина.
Тишина и темнота. Хоть глаз коли. Захотелось плакать.
И тут мои руки уперлись в какой-то предмет. Я нащупала
широкое пространство, обитое железом, (видимо стол), провела по нему рукой и
попала в нечто теплое и мягкое, понюхала: запах крови. Ужас охватил меня.
Потеряв всякий разум, я принялась хаотично метаться, натыкаясь на разные
предметы. Что-то со звоном летело на пол, что-то на меня, было больно, но я
носилась, как ошалевшая от страха кошка. В конце концов я поскользнулась и
упала. Рука попала в липкую лужу, и какая-то дрянь уперлась в мой бок. Судя по
всему мужской башмак.
“Это все, что осталось от бедняги, замордованного
верзилами,” — подумала я, пытаясь подняться с пола и опираясь на какой-то
предмет с ручкой.
Тут же выяснилось, что предмет висит на стене почти у самого
пола и легко выдвигается вперед. Трудно описать радость, которая охватила меня
когда я выдвинула предмет и обнаружила за ним громадную полость в виде
четырехгранной трубы, ведущей куда-то вверх. Засунув голову поглубже в трубу, я
увидела тонкую полоску света.
Я мигом вспомнила, что подобные устройства, дедовским
способом заменяющее лифт, видела не раз в старых зданиях. Так подают мешки и
ящики в складские помещения, расположенные в подвалах еще царских времен:
просто спускают их вниз. Да и полоска света, говорила о том, что труба
обязательно кончается где-нибудь на улице.
Я тут же полезла в трубу. С налета довольно глубоко
погрузилась, но сразу же съехала вниз. Повторила процедуру второй раз, и
третий…
Сколько продолжались мои страдания, трудно сказать, лично
мне казалось, что катаюсь я в этой трубе вечность. В конце концов
экспериментально было установлено, что если не пытаться форсировать трубу
наскоком, а медленно проникать в нее ползком, то можно добиться неплохих
результатов: мне удалось приблизиться к полоске света настолько, что была видна
крышка люка, закрывающая вход в это устройство. Между крышкой и трубой
светилась довольно широкая щель, и это радовало.
Однако, огорчало другое. Стало ясно: на середине трубы
неизбежно скатишься вниз, и нет никаких средств, чтобы избежать этого. Видимо
труба предназначена для односторонней подачи: сверху вниз.
Каких-нибудь два метра разделяло меня, сидящую в трубе, с
улицей. Я даже слышала раскаты грома, но не могла приблизиться к выходу ни на
йоту. Установив это, я приуныла, да и сил потратила в борьбе с этим
анахронизмом не мало. Села на пол, задумалась: “Если зацепиться за край трубы,
можно подтянуться к самому выходу. Неужели здесь нет подходящего для этой цели
предмета?”
Вспомнила башмак, который меня напугал. Он вполне мог
застрять в той щели. Перед лицом собственной смерти, гибель неизвестного
бедняги показалась не такой ужасной. Я твердо решила отыскать труп и сделать из
его одежды веревку. Привязав веревку к башмаку, я надеялась выбраться из этого
страшного места.
Отправилась на поиски, обшарила каждый угол, метр за метром
методично обследовала комнату, с ног до головы выпачкалась во что-то липкое, но
трупа не нашла. Зато нашла какой-то халат, тут же порвала его на длинные
полосы, сплела из них веревку, привязала ее к башмаку и отправилась к трубе.
