– Дэвид, я же объяснила тебе, что сверх головы
загружена срочной работой.
– А во что ты сейчас одета?
Это был следующий этап эротической игры. Они всегда
проходили через него перед тем, как увидеться. Клер тяжело вздохнула. Из всего
происшедшего за день ее больше всего волновало, насколько жестким станет
решение Бриджет о европейском проекте и его рекламной кампании. Аргументы Клода
и Бриджет были настолько похожими, что Клер посчитала для себя необходимым
изучить все самые мельчайшие детали, чтобы решить, как ей в дальнейшем себя
вести. В этом смысле ужин у Дэвида был очень кстати. Там кое-что могло
проясниться. А если ужин не состоится, то очень многое останется невыясненным.
– С чего же мне начать на этот раз? – устало
спросила она, потягивая из бокала шампанское. – Хорошо. Туфли будут
черными, на кожаной подошве, очень яркие, лакированные и на высоких каблуках.
Согласен?
– Очень яркие?
– Да.
– Ты наденешь чулки или колготки?
– Чулки. Прозрачные, блестящие, голубого цвета.
– Юбка или брюки?
– Юбка… Короткая. Даже очень короткая.
– Цвет?
– Красный.
– Блузка?
– Белая. Атласная. Плотно облегающая бюст.
– Белая блузка? – озадаченно переспросил Дэвид.
– Да.
– Бюстгальтер? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Черный. Я знаю, что не следует носить черное белье
под белой блузкой. Но тогда бюстгальтер будет виден!
– Какого рода бюстгальтер?
– С отороченными кружевами чашечками.
– Из какого материала?
– Из плотного.
– Панталончики?
– Обязательно!
– Какого цвета? Наверное, черного?
– Естественно.
Допрос подходил к концу. Но все же для Клер было легче
говорить с Дэвидом на подобного рода интимные темы, нежели проводить с ним
ночь.
– Какая ткань и размер?
– Белый атлас с кружевами. А размер – как у тех женских
трусиков, которые ты натянул на себя в прошлый раз.
– Тьфу! Да пошла ты…
И Дэвид повесил трубку.
– Я же предупреждал тебя, что приеду грязным!
Гэри стоял посреди холла. Волосы его были до того грязны,
что чуть ли не стояли дыбом. А лицо покрывал слой копоти, на фоне которого
выделялись белые круги под глазами. Джинсы и футболка были настолько пропитаны
грязью и потом, что, казалось, остались бы стоять вертикально, если бы
поставить их на пол.
– К счастью, у меня теперь есть новая ванная с душем и
всеми прочими полагающимися причиндалами, – улыбаясь сказала Клер, с
трудом преодолевая желание повалить Гэри на пол и стащить с него брюки вместе с
трусами.
– Они уже все закончили? – спросил он, обводя
взглядом новую пристройку. – И даже высушили?
– Все было готово уже в среду.
– Вот и прекрасно!
– А теперь тебе предлагается освятить свои телом ванну.
Я пока пользовалась только душем.
– Это замечательно!
Как и всегда, в первые минуты встречи оба чувствовали себя
неловко. Или это просто казалось Клер, которую сразу же начинало сжигать
непреодолимое желание.
– Иди наверх. Путь ко мне в спальню тебе известен. Там
на столе стоит открытая бутылка шампанского.
– Может быть, ты мне для начала предложишь пива, пока я
не смыл с себя всю грязь?
– Пей что хочешь. Пиво? Сейчас достану из холодильника.
Клер повернулась, чтобы пойти на кухню, но Гэри крепко
схватил ее за руку.
– Ты нормально себя чувствуешь? – спросил он, с
тревогой глядя в глаза Клер.
– Вполне.
– Вот и хорошо!
Гэри отпустил ее руку и, шагая через две ступеньки, взлетел
по лестнице на второй этаж.
Все время, пока открывала бутылку пива и доставала из буфета
бокалы, Клер слышала у себя над головой шум льющейся воды. Именно там
располагалась новая ванная.
Клер была довольна, что проработала весь день. Ибо у нее не
было времени задуматься о событиях предыдущего вечера и разобраться в
собственной реакции на них. Хотя, по правде говоря, она вовсе не чувствовала
никакого сожаления по поводу того, что произошло. Угрызений совести Клер также
не испытывала, почитая таковые за фальшь и лицемерие. Конечно, все это выходило
за рамки уже имевшегося у нее жизненного опыта. И уж конечно, ей и в голову не
приходило превращать все происшедшее в привычку. Но в то же время Клер ни разу
в жизни еще не испытывала такого потрясающего чувственного наслаждения…
Клер всегда была осторожной. Это отнюдь не означало, что она
до доли миллиметра рассчитывала каждый свой шаг. Но к вопросам секса она
подходила с методичностью и трезвым рассудком, как ко всем другим аспектам
жизни. И никогда не позволяла себе поступать под воздействием какого-нибудь
сиюминутного импульса. Так было до встречи с Гэри. Теперь же…
Сексуальная харизма Гэри подействовала на Клер в двух
аспектах. С одной стороны – в чисто физическом смысле. Оргазм, который Гэри в
ней вызывал, был потрясающим. Клер всегда считала себя хорошей любовницей, как
для партнера, так и для самой себя, отлично понимающей требования тела. Но Гэри
делал с ней нечто совершенно не укладывающееся в сложившиеся привычки и
понимание Клер. Она убедилась, что ее сексуальность до встречи с ним была
слишком контролируемой и рассудочной. С Гэри Клер теряла всякий контроль над
собой. Ни о какой рассудительности уже не могло быть и речи. Она уже не могла
даже мысленно рассуждать, что хорошо, а что можно было бы изменить в их
интимных отношениях. Ее тело реагировало на мужской вызов Гэри самым, казалось
бы, примитивным образом. Даже при одном воспоминании о Гэри ее соски начинали
твердеть.
Вместе с тем ее экстраординарная физическая отзывчивость в
отношении Гэри уже давала о себе знать, и не только в сексе. Казалось, что для
Клер переставали существовать любые запреты и сдерживающие моменты. Она
полагала, что эротические игры Дэвида всегда оставались в пределах приемлемости
с моральной и физиологической сторон. И до некоторых пор они вполне устраивали
Клер, которая и не мыслила ни о чем другом. Но опыт прошлой ночи перевернул все
ее представления. Клер поразила собственная реакция на столь необычную и,
казалось бы, совершенно аморальную ситуацию. Еще неделю назад она бы тут же
убежала из комнаты Малькольма, как только Лиза начала стягивать панталоны со
своих длинных, тощих бедер. Но вместо этого она как зачарованная наблюдала за
происходящим. Сексуальная доблесть Гэри не только переполняла физически, но и
оказывала воздействие на образ мыслей. Теперь Клер начала уже прислушиваться к
голосу потаенной, часто дикой части своего естества. И отвечать на его призыв
более честно, не оглядываясь на всякого рода сдерживающие обстоятельства или
запреты.
