Клер снова присела на край кровати, вынула из
полиэтиленового пакетика чулки и натянула сначала на одну ногу, потом – на
другую. Подвязки оказались слишком длинными. Пришлось приспособить их так,
чтобы они крепко держали верх чулок.
Наконец-то у нее будет нижнее белье, которое можно носить за
пределами спальни, подумала Клер.
Она распаковала большую коробку. Там оказались куда более
солидные вещи – пара лифчиков, панталончики и супинаторы, с помощью которых
ступни ее ног в туфлях принимали почти вертикальное положение. Все это явилось
плодом какой-то безудержной и странной фантазии Дэвида, который старался
украсить тело возлюбленной, как будто имел дело с дешевой проституткой.
Клер уже закончила одеваться, когда услышала за дверью
приближающиеся шаги Дэвида. Она задвинула под кровать коробки, бросила в угол
оберточную бумагу и притушила свет. Раздался троекратный стук в дверь.
– Войди! – отозвалась Клер.
Дверь открылась, и на пороге появился совершенно голый
Дэвид. Одежду он, видимо, оставил на софе у камина, нарушив этим свой же
сценарий.
Клер приложила палец к губам:
– Тс-с! Только без шума!
Дэвид осторожно закрыл за собой дверь и повернулся к Клер.
Его член тут же начал крепнуть и подниматься.
– Мы должны вести себя очень тихо. Чтобы никто не
застал тебя здесь со мной. Ты это знаешь, не правда ли?
– Да, – прошептал Дэвид.
Он стоял спиной к двери, пожирая глазами тело Клер.
– Никто не должен знать об этом. Никто!
– Да.
– Тогда иди ко мне.
Дэвид сделал шаг к кровати и остановился, забыв, подобно
плохому актеру, следующий пункт сценария.
– Постой! Ты ведь лучше знаешь, что делать. Разве не
так?
Он почувствовал, как краска стыда заливает лицо. Его член
затвердел и стал неестественно большим.
– Да, – снова сказал он и упал на колени на
большой бежевый ковер.
– Это уже лучше.
Дэвид медленно подполз на коленях к кровати и застыл прямо
перед Клер. Она подняла левую ногу и, дотронувшись большим пальцем до его
груди, обвела небольшой кружок вокруг соска. Член Дэвида задрожал.
– Ты знаешь, что дальше делать? – спросила Клер.
– Да, – снова прошептал Дэвид.
Даже если бы Клер не видела его напряженного мужского естества,
она догадалась бы о состоянии Дэвида по выражению лица. О жгучем желании
говорили не только горящие сумасшедшим огнем глаза, но и стиснутые челюсти,
напряженно сжатые губы и прерывистое дыхание. Он схватил вытянутую левую ногу
Клер обеими руками и, прижав к губам, нежно поцеловал большой палец в
нейлоновом чулке. Потом взял его в рот и принялся сосать.
– Теперь – на другой, – скомандовала Клер, убирая
левую ногу и указывая глазами на правую.
Он схватил ее, оторвал от пола и приник губами к большому
пальцу. Вся процедура повторилась.
Клер не могла удержаться от сладостной дрожи. Она
чувствовала, как в ней разгорается страстное желание, постепенно охватывая все
тело. В этом было нечто чисто физическое – связь между сексом и нервом,
заключенным в больших пальцах ее ног, дополненная дрожью во всем теле, явно
вызванной стоявшим перед ней на коленях и обуреваемым страстью обнаженным
мужчиной. Впрочем, не сама ли она приказала Дэвиду вести себя подобным образом?
Но нет! О каком приказании могла идти речь, если все происходящее вписывалось в
заранее составленный сценарий – плод болезненного воображения самого Дэвида?
– Хорошо, – приказным тоном сказала Клер. –
Довольно!
– Это было так прекрасно! – прошептал Дэвид.
– А теперь знаешь, чего бы я от тебя хотела?
Клер встала с кровати и, обхватив ладонями голову Дэвида за
затылок, прижала лицом к своему животу и пупком ощутила его горячее дыхание.
– Знаешь? – вновь спросила она.
– Да, – простонал Дэвид.
Клер отпустила его голову. Дэвид медленно поднял обе руки и
осторожно спустил ее чулки к лодыжкам. Клер подняла сначала одну ногу, потом
другую. Дэвид по очереди снял оба чулка. И тут же прильнул к ним губами, с
наслаждением вдыхая запах женского тела. Это тоже входило в определенный
сценарием ритуал.
– Продолжай, – совершенно спокойно сказала Клер.
Он намотал чулок на левую руку и медленно, на четвереньках,
подполз к большому комоду со множеством выдвижных ящиков. Выдвинув один из
нижних, Дэвид вытащил оттуда пару белых атласных дамских панталончиков. В ящике
было много других пикантных вещей. Но сегодня, как рассудил Дэвид, они вряд ли
могли понадобиться.
– Пожалуйста, не заставляй меня… – начал он,
умоляюще глядя на Клер.
Но она не дала ему договорить.
– Ты же знаешь, что я этого хочу! – властно
процитировала она очередной пункт из сценария.
Дэвид поднялся с колен и стал натягивать на себя
панталончики. Бедра его были худыми, а ноги похожи на две змеи. Но даже при
этом панталончики оказались ему малы. Они больно стянули низ живота и пупок, а
его затвердевшая мужская плоть предательски выпирала из-под материи.
Выделившаяся оттуда капля тут же растеклась по ткани, оставшись на ней темным
мокрым пятном.
– Ну разве не прекрасно ты выглядишь? – сказала
Клер, глядя на Дэвида и невольно улыбаясь.
Как ни странно, но в ее словах была правда. Во всем теле
Дэвида было что-то женственное. Нежная, слишком бледная для мужчины кожа.
Мускулатура только едва намечена. Хотя пухлым и рыхлым Дэвида также нельзя было
назвать. И все же единственным проявлением мужского начала было то, что сейчас
скрывалось за тонкой тканью панталончиков и неудержимо рвалось наружу…
– Прошу тебя… – простонал Дэвид.
– Подойди ко мне.
Он снова опустился на колени и подполз к ногам Клер. Она
протянула руку к ночному столику, открыла стоявшую на нем небольшую золотую
коробочку и извлекла из нее черную шелковую маску без глазных прорезей.
– Если я стану кричать, то подниму на ноги весь
дом, – сказала она.
– Да, – уже почти машинально повторил Дэвид.
– Домочадцы прибегут сюда и увидят тебя в такой позе.
Эта фраза также была дословно взята из написанного Дэвидом
сценария.
– Тогда, умоляю, не кричи! – прошептал он, цитируя
текст дальше.
– Постараюсь. Но только если ты точно выполнишь то, что
я скажу.
Клер иногда казалось, что многие пункты сценария были взяты
из реальной жизни.
Она бросила взгляд на его панталончики и заметила, что
мокрое пятно на пикантном месте расплылось еще шире. Тонкая ткань стала совсем
прозрачной, и под ней совершенно четко просматривался возбужденный,
продолжавший сочиться член.
