– Все же…
Анджела не докончила фразы. Но, помолчав, спросила:
– Если мы начали говорить о сексе, то скажи: как тебе
теперь нравится Дэвид?
– Он такой же, как и раньше. Ничего нового!
– А точнее?
Клер еще ни с кем не обсуждала детали сексуальной жизни
Дэвида. А потому ответила уклончиво:
– Думаю, что с ним надо кончать. Ибо продолжение этих
отношений совершенно бесперспективно.
– Почему же? Мне казалось, что он тебе нравится.
– Нравится. Но это не значит, что я его люблю.
– Тогда держи на крючке, пока не найдешь кого-нибудь
получше. Я обычно так и поступаю. Не сжигаю мосты.
– Но ведь это трудно!
– А каков он в постели? – как всегда, без обиняков
спросила Анджела.
– Постольку-поскольку…
– Понятно. Тогда брось его поскорее.
– Несколько секунд назад ты советовала мне держать
Дэвида на крючке, пока не появится кто-нибудь получше.
– Да. Но если он слаб в деле, зачем продолжать?
– Мне действительно надо что-то предпринять.
– Ах вот что! Никак ты имеешь в виду Гэри?
И Анджела насмешливо улыбнулась. У нее был большой
чувственный рот с белоснежными зубами.
– А как у тебя дела с сексом? – спросила Клер,
чтобы переменить тему разговора.
Поскольку Анджела меняла мужчин как перчатки, разговор о ее
любовных приключениях затянулся до самого конца поездки.
Доехав до Стризем-стрит, они припарковали машину и
направились в большой, старомодно выглядевший ресторан, расположенный на углу
главной улицы.
– Я бы не прочь хорошенько поесть, – призналась
Клер, которая и впрямь проголодалась.
– Мы для этого сюда и идем. Подождем минут пять.
Ресторан вот-вот откроется.
У входа висела афиша, на которой был изображен чернокожий с
огромными вздутыми бицепсами и широкой грудью. Голова его была обрита наголо, а
тело – обмазано оливковым маслом. Под картинкой было написано огромными
буквами: «Мачо. Выступает сегодня в семь, девять и половине одиннадцатого
вечера».
– О нет! – воскликнула Клер, прочитав программу предстоящего
выступления Мачо. – Я туда не пойду!
– Почему же?
– Ведь он намерен заниматься стриптизом, разве не так?
– Мне надо написать о его выступлении для журнала.
– Но ведь это бесстыдство!
– Пойдем. Не надо предубеждений!
Анджела решительно открыла большую стеклянную дверь с
отполированной до блеска медной ручкой и вошла в просторный, устланный мягким
ковром холл. Клер нехотя последовала за ней.
Холл был полон посетителей, в основном женщин. Анджела,
энергично работая локтями, проложила в толпе узкий проход, через который они с
Клер добрались до здоровенного вышибалы, стоявшего у ведущей на второй этаж
лестницы. Рядом стоял столик, за которым сидела кассирша, продававшая билеты.
Пробиться к нему не было никакой возможности из-за толпы желающих приобрести
билет. Анджела что-то сказала на ухо вышибале, после чего тот без труда
раздвинул своей богатырской рукой галдящую и громко хихикающую толпу женщин,
дав возможность подругам беспрепятственно подойти к столу и купить билеты.
Анджела взяла Клер за руку и потащила за собой вверх по
лестнице. Они очутились в большой квадратной комнате с полукруглым помостом у
дальней стены. За многочисленными столиками сидели в основном женщины. Они пили
джин, виски, джин с тоником, курили дорогие и не очень дорогие сигареты, жевали
бутерброды и грызли орешки. Все это продавалось здесь же, в баре, протянувшемся
вдоль боковой стены.
Видимо, ожидание эротического шоу основательно взвинтило
женские нервы, потому что в зале было еще более шумно, нежели в нижнем холле.
Клер тут же поняла, что вино, шум, духота, вся эта нездоровая атмосфера были
совершенно необходимы, чтобы посетительницы могли выдержать до конца ожидавшее
их действо. При этом ей показалось, что из всей этой толпы лишь немногие
женщины уже бывали здесь раньше. Некоторые, несмотря на выпитое, явно
чувствовали себя не в своей тарелке. А может быть, Клер просто так показалось,
ибо все здесь было для нее чужим и неуютным. Она уже поняла, что не хочет
оставаться в этом зале, и искала повода, чтобы повернуться и уйти. Ее удерживало
лишь то, что подобный демарш непременно вызвал бы раздражение Анджелы, которая
посчитала бы ее трусихой и, возможно, надолго изменила бы свое отношение к
подруге.
Клер еще раз окинула взглядом зал в надежде найти место
поукромнее и заметила свободный столик в дальнем от помоста углу. К тому же там
было довольно темно. Она схватила Анджелу за руку и повлекла за собой.
– Ты хочешь выпить? – спросила Анджела, стараясь
перекричать стоявший кругом невероятный гам.
– В общем-то не хочу.
Они сели за столик, оказавшийся почти под одним из четырех
динамиков, развешанных по всем углам зала. Очень скоро на помост поднялась
женщина в вечернем мужском костюме, с ярким галстуком и микрофоном в руке.
– Дорогие дамы, – сказала она в микрофон, и звук
ее голоса, многократно усиленный техникой, обрушился на Анджелу и Клер из
висевшего над ними динамика.
– Дорогие дамы! Сейчас вы увидите то, чего так долго
ждали, собравшись в этом зале.
– Да, да, да! – последовали крики из зала. –
Просим, просим!
– Итак, компания «Фрименз армз» имеет удовольствие и
честь представить вам сегодня поистине волнующее зрелище. Сейчас перед вами
выступит несравненный мистер Мачо!
Стены зала задрожали от общего крика, аплодисментов и
нетерпеливого топания ногами.
Подвешенный в глубине помоста серебряный занавес
заколебался, а затем выпучился вперед на высоте чуть пониже талии стоявшего за
ним человека, вызвав этим оглушительный рев нескольких десятков женских
голосов.
– Боже мой! – пробормотала Клер, посмотрев на
Анджелу.
– Не очень-то это тонко задумано, – призналась та,
раскрыв лежавший перед ней блокнот.
Тем временем занавес сдвинулся в сторону, оставив посреди
сцены высокого чернокожего мужчину, величественно и гордо смотревшего в зал. На
нем были легкие домашние панталоны с красным шелковым поясом. Грудь без единого
волоса, как и на выставленной перед входом фотографии, казалось, состояла из
одних мускулов. В руках он держал черный железный прут, видимо, призванный
означать волшебную палочку в увеличенном размере.
– Вы, конечно, узнали меня? – обратился Мачо к
залу.
– Да! – дружно отреагировала аудитория.
– Ну, если вы судите по фото, выставленному у дверей,
то это лишь жалкое мое подобие. Я значительно больше того, кто на нем
изображен, сильнее и красивее!
