ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— О боги! — Несса вздрогнула. — Ну, теперь нам достанется.
Когда Празутаг принялся сердито оглядывать зал, разговоры, как по команде, умолкли. Все выпивохи замерли, старательно пряча глаза и в то же время боковым зрением прилежно следя за каждым движением разгневанного гиганта. Тот пока не мог видеть Боадику с Макроном, так как те сидели у него за спиной. Катон приметил, как Боадика резким тычком пальца велела Макрону лезть под скамью, но центурион отрицательно помотал головой. Она опять ткнула пальцем в пол, но Макрон заупрямился, и дело кончилось тем, что девушка, торопливо допив свою кружку, нырнула под лавку сама. При этом она задела стол, и тот зашатался. Одна из кружек свалилась на пол и раскололась.
Празутаг выхватил из-под плаща кинжал и развернулся, готовый сразить любого врага, подкравшегося к нему сзади. Макрон уже стоял на ногах. Могучий икен быстрым взглядом оценил стать коренастого римлянина и внезапно расхохотался.
— Эй, дубина, над чем ты смеешься? — рявкнул Макрон.
Несса сжала руку Катона и ахнула:
— Твой друг глупец!
— Нет, — прошептал Катон. — Глупец ваш родич. Лучше бы ему поостеречься. Злить Макрона не стоит.
Празутаг тяжело похлопал центуриона по плечу и пробурчал на своем языке что-то примирительное. Нож исчез под плащом.
— Убери лапы! — проворчал Макрон. — Ты, спору нет, паренек здоровенный, но мне случалось потрошить и ублюдков покрепче.
Воин оставил его слова без внимания и повернулся к другим столам, возобновив поиск своевольных беглянок. Несса, вскочившая от волнения с табурета и напрочь забывшая о какой-либо осторожности, быстро втянула голову в плечи, но это мало чему помогло.
— А-а-а! — взревел гигант и пошел сквозь толпу, грубо расталкивая всех, кто мешал ему двигаться к цели. — Несса!
В ту же секунду, не успев даже испугаться, Катон прыгнул вперед и загородил собой девушку.
— Оставь ее в покое! — выкрикнул он, однако голос его предательски дрогнул. До него вдруг дошло, чем чреват этот шаг.
Празутаг без малейшей заминки отшвырнул его в сторону, схватил Нессу за плечи и, как она и предсказывала, принялся во всю глотку орать на нее. Далеко отлетевший, но все же сумевший устоять на ногах Катон бросился к бритту. Тот даже не шелохнулся. Через мгновение огромный кулак встретился с головой Катона. Последовала белая вспышка, и свет померк.
Макрон, утробно рыча, стал проталкиваться к очагу. Боадика, выбравшись из-под лавки, кинулась следом.
— Макрон! Стой! Он убьет тебя.
— Пусть попробует.
— Остановись! Прошу тебя!
Она повисла у него на плечах.
— Отпусти меня, женщина!
— Макрон, ну, пожалуйста!
Празутаг, заслышавший за спиной какую-то возню, замер, перестал трясти Нессу, потом бросил взгляд через плечо и, развернув свой массивный корпус навстречу центуриону, разразился яростным монологом. Макрон ничего в этой варварской тарабарщине не понимал, но зато хорошо понимал, что для схватки с таким громилой лучше чем-нибудь вооружиться. Римлянин огляделся по сторонам, ища предмет, который помог бы ему в какой-то степени уравнять шансы, но в тот самый миг, когда он подхватывал с пола чью-то дубинку, его сшибли с ног, огрев по затылку разлетевшимся вдребезги глиняным кувшином. Причем удар нанес вовсе не бритт, а вконец разозлившаяся Боадика. Ошеломленный и растерянный, Макрон с трудом приподнялся на четвереньки.
— Не вставай! — прошипела Боадика. — Не высовывайся и помалкивай, пока хуже не стало!
С этими словами она сама, гневно пофыркивая и сверкая глазами, бросилась к разъяренному великану. Тот все еще что-то орал, размахивая огромными ручищами, но девушка, привстав на цыпочки, с ходу осыпала его градом хлестких увесистых оплеух и не останавливалась до тех пор, пока он не притих.
— Нет, Боадика! — запротестовал Празутаг. — Нет!
Девушка снова ударила его и, вскинув стиснутый кулачок, замерла, словно веля гиганту заткнуться. Ее глаза выжидательно полыхали, но великан, крепко сжав зубы, не издал больше ни звука. Завсегдатаи кабачка, забыв о выпивке, молча ждали, чем разрешится конфликт между могучим гороподобным воителем и худощавой бесстрашной икенкой. Наконец Боадика опустила руку. Празутаг кивнул и тихонько заговорил с ней, робкими, едва заметными кивками указывая на дверь. Боадика подозвала Нессу, и обе девушки вышли на улицу. Празутаг сердитым взглядом обвел зрителей, проверяя, нет ли среди них любителей посмеяться, потом пнул распростертое тело Катона и поспешил прочь из кабака, видимо сообразив, что его подопечные опять могут скрыться.
Лишь после того, как стало ясно, что гигант уже не вернется, и разговоры за столиками возобновились, пожилой галл кивнул вышибале. Тот направился к двери, закрыл ее, а потом словно бы невзначай подошел к Макрону.
— Ты в порядке, приятель?
— Бывало получше. — Макрон потер голову и поморщился. — Вот дерьмо! Больно.
— Неудивительно. Женщина у тебя еще та.
— О, это да!
— Можешь считать, она спасла твою шкуру. И того парня тоже.
— Катон!
Макрон повернулся к оптиону, который, приподнявшись на локте, тряс головой.
— Ты как, жив?
— Не уверен, командир. Такое впечатление, будто на меня обрушился дом.
— Ты недалек от истины! — хохотнул вышибала. — У этого Празутага рука тяжеленная.
Катон поднял глаза.
— Это чистая правда.
Галл помог юноше встать, отряхнул солому с его туники.
— А теперь, если вы, ребята, не против, я бы хотел, чтобы вы оба покинули заведение.
— Это еще почему? — хмуро спросил Макрон.
— Да потому, что вы меня уже достали, — вскипел вышибала, но тут же смягчился: — Задирать местных последнее дело, особенно если те под хмельком. Мне даже думать не хочется, что станется с этим заведением, если Празутаг вернется сюда с парой-тройкой приятелей и увидит, что вы еще здесь.
— Ты думаешь, он вернется? — нервно оглядываясь на дверь, спросил Катон.
— Как только сообразит, что те две девицы и вы были знакомы и раньше. Так что уж лучше топайте себе, ладно?
— В общем, все верно. Пошли, Катон. Мы еще найдем, где нам выпить.
Плотно закутавшись в свои плащи, Макрон и Катон, пригнувшись, чтобы не задеть низкую притолоку, вышли на улицу, и дверь за ними тут же закрылась, вмиг погасив оранжевое световое пятно. Празутага и девушек уже нигде не было видно, по снегу в темноту переулка уходили следы.
— И что теперь? — спросил Катон.
