Им это было известно не лучше чем генералу.
Затем послышался шум, и на вал поднялся Пракс, таща за собой какого-то варвара. Тот, явно вдребезги пьяный, свалился к ногам командующего.
— Единственный, кого мне удалось найти. Правда, когда мы вступили в лагерь, я приметил маленькую шайку, скакавшую вдали к реке.
Пракс махнул рукой в сторону змеевидного знамени, одиноко торчащего над частоколом.
— Должно быть, это они трубили в рога и размахивали тут флагами.
— Да, — тихо отозвался Плавт, — в этом есть что-то. Вопрос в том, куда они делись. Где Каратак и вся его армия?
В наступившей на миг тишине Плавт воззрился на реку. Но чары мгновения тут же разрушил бритт, вдруг затянувший разудалую песню.
— Выслать разведчиков, командир? — спросил Пракс.
— Да. Возвращайся на командный пункт и тут же отдай им приказ. Пусть рыщут во всех направлениях. Врага нужно разыскать как можно скорее.
— Есть, командир. А что делать с этим? Допросить его?
Генерал посмотрел на пленника. Бритт ответил ему стеклянным взглядом и оскорбительным жестом. Плавт и без того чувствовал себя безмерно униженным: в нем кипела ярость, но излить ее было не на кого. Каратак провел его как последнего идиота, выставил дурнем перед собственными войсками, а как только весть о случившемся достигнет Рима, над ним примутся потешаться и там.
— Хм? — отозвался он. — Похоже, из этого бурдюка мы ничего полезного не нацедим. Проткнуть его, да и дело с концом.
Пока Пракс инструктировал караул, как поступить с пленным, генерал снова устремил взор на юг. Где-то там, вдали, за рекой и затянутым серым дымком горизонтом, находился Второй легион. Если Каратак устремился туда, то, выходит, на Веспасиана надвигается вся вражеская армия, о чем он, конечно, нимало не подозревает.
ГЛАВА 29
— Откройте ворота! — крикнул Катон.
— Нет!
Макрон схватил приятеля за руку и, перегнувшись через барьер, рявкнул караульным внизу:
— Не открывать!
Катон вырвал руку.
— Ты что, командир? Хочешь, чтобы парня убили?
— Нет. Что-то тут явно не так, Катон. Подумай, как он пробрался через вражеские позиции?
— Я же пробрался.
— Да ты еле до ворот дотянул. А посмотри на него. Он со щитом и даже не запыхался. Просто взял и решил наведаться к нам. А дуротриги его пропустили.
— Пропустили? — нахмурился Катон. — Как это?
— Скоро узнаем, — буркнул Макрон, перегибаясь через частокол. — Лично мне этот выродок никогда не был по нраву.
Тинкоммий стоял в тридцати шагах от ворот, и, похоже, присутствие сотен таившихся в окружающей тьме дуротригов и впрямь ничуть его не тревожило.
— Макрон, открой ворота. Нам надо поговорить, — выкрикнул он по-латыни.
— Ну так говори.
— Есть вещи, которые лучше прилюдно не обсуждать, — улыбнулся племянник Верики. — Открой ворота и выйди.
— Он что, думает, мы тут спятили? — рассмеялся Макрон, обращаясь к Катону. — Стоит нам высунуться — и мы покойники.
— Я гарантирую вам безопасность, — заверил Тинкоммий.
Макрон выругался.
— А ну, подойди сам к воротам. Один.
— А ты гарантируешь мою безопасность? — насмешливо осведомился Тинкоммий.
— Лучше не зли меня, парень.
— Тинкоммий, подойди ближе!
Катон властным жестом указал вниз, на площадку перед воротами. После недолгого размышления Тинкоммий медленно двинулся вперед. Оба центуриона мигом спустились со стены, и, пока Макрон приказывал отворить ворота, Катон собрал с внутренней стороны два отделения легионеров на случай, если дуротриги попытаются прорваться в Каллеву. Когда тяжелые створки со скрипом разошлись ровно настолько, чтобы в щель мог протиснуться человек, Катон увидел стоявшего в ожидании принца атребатов и непроизвольно потянулся к факелу, который держал один из дежурных.
— Брось это! — рыкнул Макрон. — Хочешь нас сделать мишенью.
Катон опустил руку.
— Теперь идем, парень. Посмотрим, что там затеял Тинкоммий.
Макрон первым протиснулся в щель и отступил в сторону, пропуская Катона и в то же время внимательно наблюдая за поджидающим их человеком. Затем римляне сделали пару шагов и остановились на расстоянии хорошего фехтовального выпада от темной фигуры.
— Чего тебе надо? — прорычал Макрон.
— А сам ты как думаешь? — с тонкой усмешкой отозвался Тинкоммий.
— Я слишком устал… и плевать хотел на все игры. Выкладывай прямо.
— Мы хотим, чтобы вы сдались.
— Мы? Кто это мы?
— Я и мои союзники. Они там, — ткнул Тинкоммий большим пальцем назад, за плечо, а потом кивнул в сторону ворот Каллевы. — И там тоже.
— Быстро же ты продал нас, — спокойно произнес Катон. — Сколько времени потребовалось тебе, чтобы стать перебежчиком, трус?
— Стать перебежчиком? — Тинкоммий дугой выгнул брови. — Но я никуда не перебегал, центурион. Я всегда был на стороне тех, кто ненавидит все римское, и очень долго ждал этого часа. Упорно, чем мог, приближал его наступление. И вот он настал: вы сдадите мне Каллеву, и я по праву займу принадлежащий мне трон.
Макрон уставился на молодого знатного бритта, потом с хриплым смешком обратился к Катону:
— Он что, шутит?
— Нет, не шутит.
Катон чувствовал себя так ужасно, как только может чувствовать себя человек, обманутый в своих лучших чаяниях. Ему внезапно открылось, каким непроходимым дурнем он был. В свете горевших наверху факелов юноша посмотрел кельту в глаза.
— И ты таил все это в себе, пока мы вместе формировали когорты, а потом бились с налетчиками?
— Дольше. Гораздо дольше, римлянин.
— Но… почему?
— Почему? — фыркнул Макрон. — Нашел, что спросить. Этому парнишке охота поцарствовать. Но вся проблема в том, что у твоего племени уже есть царь, а, предатель?
— Сейчас еще это, может, и так, — пожал плечами Тинкоммий. — Но долго Верика не протянет. После него царем стану я. И подыму свой народ на борьбу с вами плечом к плечу с Каратаком.
— Ты сумасшедший, — покачал головой Макрон. — Как только командующий услышит об этом, атребатов размелют в муку.
— Боюсь, ты недооцениваешь всю тяжесть вашего положения, Макрон. Через наши владения пролегают пути снабжения ваших войск, и, чтобы подрезать поджилки вашим доблестным легионам, нам потребуется всего несколько дней. Уверяю тебя, вам еще повезет, если вы сможете унести с нашего острова ноги. Не так ли, Катон?
