Туллий понизил голос.
– Он похож на одержимого – необузданный, опасный, жестокий. Ему нельзя было поручать командование. С тех пор, как он получил Третью когорту, у нас сплошные неприятности. Он уже довел ее до самого жалкого положения. Понимаешь, Макрон, моя служба подходит к концу. Два года до отставки. И до последнего времени у меня был незапятнанный послужной список. Даже если он не доведет нас до погибели, эта история с децимацией погубила многие карьеры. Тебе и другим центурионам еще служить и служить, но на какое продвижение можно рассчитывать с такими записями в послужном списке? Точно тебе говорю, пока этот ублюдок будет командовать, все мы останемся в глубоком дерьме.
Он отвел взгляд от Макрона и, глядя на стоявшего в отдалении командира когорты, пробормотал:
– Если, конечно, с ним чего-нибудь не случится.
Макрон нервно сглотнул и выпрямился.
– На твоем месте я был бы поосторожнее с разговорами. Да, конечно, он опасен. Но такие разглагольствования – тоже.
Туллий пристально посмотрел на собеседника.
– Ты правда считаешь, что он опасен?
– Очень может быть. Но кто меня пугает, так это ты. Что ты предлагаешь, Туллий? Засадить ему темной ночью острый кинжал в спину?
Туллий издал короткий, неуверенный смешок.
– А что, такое случалось.
– Ну да, знаю, – фыркнул Макрон. – А также знаю, что случалось с людьми из тех подразделений, на которые возлагалась ответственность. Мне, знаешь ли, неохота закончить свои дни на каком-нибудь императорском руднике. И потом, ну, прикончат его, и что? Командование перейдет к тебе. – Он сурово взглянул собеседнику в глаза. – Ты уж не обессудь, но мне кажется, что ты для этого не годишься.
Туллий опустил глаза прежде, чем Макрон успел заметить в них боль.
– Наверное, ты прав… Может быть, я годился в свое время, да только оно прошло. А шанса мне так и не представилось.
«То-то и оно», – подумал Макрон и усмехнулся.
Туллий поднял взгляд.
– А вот ты, Макрон, мог бы принять командование.
– Нет.
– Почему? Я уверен, люди пошли бы за тобой. Да я бы и сам пошел.
– Я сказал: нет!
– Нам только и нужно, чтобы смерть Максимия не выглядела подозрительной.
Внезапно Макрон схватил старшего сослуживца за плечо и встряхнул, чтобы придать вес своим словам.
– Я сказал: нет! Ты меня понял? Еще одно слово об этом, и я сам, лично, сдам тебя Максимию. И даже добровольно вызовусь поработать палачом. – Он убрал руку и добавил: – И больше со мной на эту тему даже не заговаривай.
– Но почему?
– Потому что он наш командир. И наше дело не обсуждать его приказы, а выполнять их.
– А если он отдает приказы, которые могут стоить нам жизни? Что тогда?
– Тогда… – Макрон пожал плечами. – Тогда мы умрем.
Туллий воззрился на него с испуганным видом.
– Похоже, ты такой же сумасшедший, как и он.
– Может быть. Но мы солдаты, а не сенаторы. Мы здесь для того, чтобы выполнять приказы и сражаться – это не обсуждается. Мы с тобой оба приносили присягу. Подписывали обязательство, когда поступали на службу. И на этом все, разговор окончен.
Смерив Макрона взглядом, Туллий ткнул его пальцем в грудь и сказал:
– Ты точно сумасшедший.
– Командиры!
Оба центуриона встревоженно обернулись на голос Максимия. Тот закончил инструктировать оптионов и подошел к ним так, что они его приближения даже не услышали. Заметив удивление и испуг на лицах центурионов, Максимий сначала нахмурился, а потом широко улыбнулся.
– Вид у вас такой, будто вы были готовы друг в друга вцепиться.
Туллий издал легкий смешок, Макрон изобразил улыбку.
– Это так, ерунда, мелкие разногласия, – ответил старший по возрасту центурион. – Ничего серьезного.
– Ладно. И о чем у вас вышел спор?
– Да ерунда, командир. Вопрос не стоит твоего внимания.
– Это уж мне судить, – с улыбкой произнес Максимий. – Итак, выкладывай.
Туллий бросил взгляд на Макрона и махнул рукой.
– Разница мнений, командир, профессиональное расхождение во взглядах. Я говорил, что мы бы покончили с врагом гораздо быстрее, если бы вместе с нами в кампании участвовали подразделения преторианцев.
– Понятно.
Максимий внимательно изучил выражение лица подчиненного, после чего повернулся к Макрону.
– И что думает центурион Макрон?
– Он считает, что гвардия – это толпа бездельников, – встрял Туллий, прежде чем Макрон успел ответить.
Максимий поднял руку.
– Тихо. Пусть Макрон сам за себя скажет. Итак, что ты думаешь?
Макрон, раздраженный тем, что приходится выкручиваться, наградил Туллия испепеляющим взглядом и сказал:
– Они хорошие бойцы, командир. Да, хорошие, но… Мне кажется, такое долгое пребывание в Риме смягчает характер.
– То есть ты считаешь, что в легионах служат солдаты покруче?
Макрон беспомощно пожал плечами.
– Ну, в общем, да, командир. Я так считаю… да.
– Чушь! – взревел Максимий. – Тут никакого сравнения и быть не может. Гвардейцы – лучшие солдаты в империи, самые лучшие. Мне ли не знать, ведь я так долго прослужил с ними. Туллий прав. Если бы Клавдий, возвращаясь в прошлом году в Рим, оставил часть из них здесь, кампания была бы уже завершена. Гвардия разделалась бы с Каратаком вдвое быстрее. – Он воззрился на Макрона, ноздри его раздувались от возбуждения. – Мне казалось, что командир с твоим опытом должен это знать. Да как вообще можно сравнивать преторианцев с какими-то там легионерами?
– Да, командир, – буркнул, покраснев, Макрон.
Его так и подбивало завести спор и отстоять ту точку зрения, которую приписал ему Туллий, но которой он действительно придерживался. Напомнить Максимию про неразбериху в прошлогодней битве под Камулодунумом, которая едва не стоила преторианским хвастунам их жизней. Но Макрон не был уверен, что если продолжит спор, то сможет удержаться в рамках допустимого: он по опыту знал, что, разгорячившись, может наговорить и наделать глупостей. Лучше уж стерпеть обидные слова командира когорты: пусть окатят его, да и схлынут, как накатывали на берег, а потом отступали морские волны в его детстве, на побережье Остии. Макрон вытянулся и, глядя Максимию в глаза, заявил:
– Так точно, командир. Никакого сравнения и быть не может.
Максимий, конечно, уловил в его тоне иронию, но на этом заострять внимание не стал и взмахом руки отпустил Туллия, а когда тот отошел за пределы слышимости, снова обернулся к Макрону:
