– Ты счастлив, Джек? – спросила Надя.
– Счастлив ли я? Звучит несколько старомодно. Пожалуй,
да. Я счастлив.
– Вы не разведетесь?
Джек задумчиво посмотрел на куст рододендрона, растущего в
глиняном горшке напротив скамейки, полюбовался игрой света лампы на его листьях
и, взглянув Наде в глаза, сказал:
– Ты хотела правды, и ты ее узнаешь. Я женился на Яне
ради денег. Откровенно говоря, одно время я нищенствовал, мои картины не
покупали. Но появилась Яна, ей нужен был художник, это ей было необходимо для
имиджа загадочной женщины. Я был свободен и хотел регулярно и вкусно питаться,
поэтому я согласился на ней жениться, хотя она и предупредила меня, что возьмет
с собой в постель в первую брачную ночь одну из своих подружек-лесбиянок.
Сейчас ко мне пришли слава и богатство, я больше не завишу от нее, вернее, от
ее денег. К телу я успел привыкнуть.
– Тебе не пора возвращаться домой? – спросила
Надя, ей внезапно захотелось остаться одной.
– Да, – просто ответил Джек, встал и ушел.
Ночью к Наде долго не приходил желанный сон. Она вся извертелась
и покрылась липким потом. Слова Джека пробудили в ней давно забытые
воспоминания. Они вдруг пробили стену, которой она окружила их в своем
сознании, и вырвались на свободу. Былое ожило перед ее мысленным взором…
…Тогда тоже было жарко и душно. Ей не спалось. Она услышала
женский голос:
– Ты тоже не можешь уснуть?
Наде тогда было всего восемнадцать лет. Она приехала к своей
школьной подруге на лето в ее усадьбу.
– Да, – ответила Надя.
Скрипнула рассохшаяся дубовая дверь спальни, Барбара легла
рядом с Надей. За окнами светила полная луна, ее жутковатый серебристый свет
проникал в комнату сквозь щели в плотных шторах. Барбара была возбуждена.
– Ты видела, как поступил со мной Грэг? – спросила
она.
– Он свинья! – сказала Надя. Грэг, приятель
Барбары, после ужина укатил куда-то с подругой матери Барбары.
– Я не вынесу его измены! Он подлец! – Барбара
забилась в истерике, обливаясь слезами.
Надя успокаивающе обняла ее:
– Все мужчины хряки!
– Грязные, похотливые свиньи, – согласилась
Барбара, уткнувшись лицом в грудь Нади, уже прекрасно развитую. Неожиданно она
начала гладить и целовать ее.
Надя поначалу не придала этому значения. Но когда Барбара
деловито стала стягивать с нее ночную рубашку, она спросила:
– Что ты делаешь?
– Так надо, лежи спокойно, – ответила подруга и
стала щипать ее соски. И не успела Надя возмутиться, как Барбара раздвинула
коленом ее бедра и сжала рукой ее промежность.
Охваченная сладостным чувством, Надя часто задышала, не в
силах сопротивляться. Барбара стала сосать ее груди, опустилась ниже и впилась
ртом в ее срамные губы. Язык ее начал теребить Надин клитор. Надя охнула и
совершенно обомлела, впервые испытав такие необычные ощущения.
– Надя! Сделай меня! – вскричала Барбара. –
Умоляю!
Она мгновенно изменила положение тела и очутилась верхом на
Наде, причем ее промежность уперлась в Надин рот. Надя охнула и тотчас же
ощутила мягкую сладость ее половых губ. Она автоматически начала делать то же
самое, что подруга делала с ней. Ей стало приятно и тепло, по телу пробежала
дрожь. Подружки с вдохновением ублажали друг друга руками и языком, пока их
тела не успокоились.
С тех пор Надя не виделась с Барбарой, их пути разошлись. Но
подобного удовольствия Надя тоже не испытывала, пока не познакомилась с Гамильтоном.
Сон еще долго не приходил к ней в ту ночь. Она ворочалась с
боку на бок в кровати, то сбрасывая простыню, то вновь накидывая ее на себя,
охваченная нервным ознобом. Стоило ей закрыть глаза, как ей представлялась Яна
Гамильтон. Темноволосая красавица возлежала на кровати в мастерской своего мужа
и вопросительно смотрела на Надю. Но отвечать на этот немой вопрос Наде
почему-то не хотелось…
Глава 6
На другой день Джек позвонил Наде на работу и предложил ей
приехать вечером в его мастерскую: дескать, жена уехала на съемки для какого-то
журнала мод, и они смогут провести вместе целую ночь и во всем окончательно
разобраться. Надя согласилась, решив, что железо следует ковать, пока оно
горячо.
Джек предупредил ее, что ему нужно сначала заехать в
художественную галерею, поэтому ключ от мастерской он оставит в тайнике под
лестницей. Он подробно объяснил, где именно, и Надя сказала, что она все
поняла.
Ключ оказался на месте. Надя отперла дверь мастерской и
вошла в нее, испытывая некоторую неловкость. Было как-то странно оказаться в
чужой студии одной, возникало ощущение, что она находится на месте какого-то
преступления.
Надя обрадовалась звонку Джека. Естественно, ей хотелось
снова с ним встретиться. Его вины в том, что он разбередил в ее памяти
взволновавшие ее воспоминания, не было. Да они и не могли сказаться на ее
отношении к нему. Раз приняв определенное решение, Надя не собиралась его
менять. Она осознавала, что рано или поздно их роман прекратится, потому что
обида за накопившиеся ложь и обман пересилит объединившую их страсть. Но до
этого пока было еще далеко.
Надя четко понимала, что ей нужно от Джека. Брешь в
воображаемой стене, которой она обнесла воспоминания о Барбаре, можно было
заделать. Возможно, об этом ей вообще не следовало беспокоиться, ведь с тех пор
прошло очень много лет. В свое время этот эпизод нанес ей душевную травму, но с
годами боль ушла, рана зарубцевалась. Она перестала вспоминать те невероятные
ощущения и больше не опасалась, что они повредят ее психике.
Джек пообещал вернуться в мастерскую из галереи в восемь
часов. Надя приготовила закуски и выставила их вместе с бутылкой красного вина
на столик на кухне. Без десяти минут восемь она разделась догола и легла на
кровать. В мастерской было жарко, она не стала накрываться покрывалом. Приятно
было ощущать легкость и возбуждение в своем обнаженном теле, наблюдать, как
вздрагивают, набухая и твердея, соски. Она раздвинула ноги и согнула их в
коленях, представляя, что сказал бы Джек, если бы застал ее в такой позе. Ее не
удивило, что клитор увеличился, как и соски, в ожидании прихода любовника.
Наконец со стороны лестницы послышались шаги.
Все остальное происходило словно бы не наяву, а во сне. Джек
открыл входную дверь, увидел голую Надю на кровати и уставился на нее, застыв в
проходе. Она повыше задрала ноги. Ей хотелось, чтобы он понял, как сильно она
его хочет. Джек подошел поближе, сглотнул ком и начал раздеваться, продолжая
сверлить взглядом красное преддверие влагалища и капельки, поблескивающие на
клиторе и срамных губах. Он скинул ботинки, снял брюки и сорочку, швырнул все
это на пол и, прыгнув на Надю, с разбегу засадил член в лоно. Она ахнула,
пораженная его ловкостью и твердостью детородного органа. Головка члена
достигла самых чувствительных точек в глубинах лона, и тела любовников сплелись
в экстазе. Первый оргазм оказался настолько мощным, что вызвал у Нади
болезненные ощущения. Она не ожидала, что все так стремительно произойдет, и
пронзительно закричала, когда судорога исступления свела мышцы ног и таза. Надя
долго не могла прийти в чувства. Не менее бурным было и семяизвержение у Джека.
