– Надя, я постоянно о тебе думаю. В субботу я лечу в
Рим. Если хочешь, могу взять тебя с собой. Проведем вместе выходные. Вылетим
вечером в пятницу, вернемся ночью в воскресенье.
– Рим – это заманчиво, – ответила Надя. Вот уж
куда Гамильтон точно не дозвонится! Андерсон – приятный человек, в его обществе
можно расслабиться и отдохнуть. Что же до некоторых странностей поведения в
постели, то к ним она со временем привыкнет. Тем более что языком он работает
профессионально, не хуже лесбиянки. Надя сладострастно улыбнулась, вспомнив
свои ощущения в минуты близости с Эндрю.
– Так ты согласна? – спросил он.
– Да! – ответила она.
– Тогда я заеду за тобой в шесть. Вылет самолета в
восемь.
Спустя три дня Надя подъехала на автомобиле к своему дому,
намереваясь посвятить вечер сборам в дорогу. Всю неделю ей не удавалось попасть
домой сразу же после работы. Во вторник ей пришлось присутствовать на приеме в
посольстве США, в среду – на прощальном банкете по случаю выхода на пенсию
одного из ветеранов компании «Хилл бразерс». И лишь в четверг, то есть сегодня,
она оказалась свободна вечером. Надя заперла автомобиль и достала из сумочки
ключи от входной двери.
– Надя! – услышала она голос Джека Гамильтона и
замерла на дорожке. Он вышел из-за угла дома, где, вероятно, и поджидал ее.
– Какого черта? – воскликнула она, обернувшись,
хотя в груди уже возникло сладкое томление.
– Нам нужно поговорить!
– Мне некогда болтать!
– Но я приходил сюда каждый вечер, надеясь тебя
застать!
По спине Нади поползли мурашки, едва лишь он шагнул к ней.
Сердце бешено заколотилось. Один только вид этого мужчины ввергал ее в
смятение. Ей стало трудно дышать.
– Послушай, Джек! – воскликнула она. – Еще
раз повторяю: мне не о чем с тобой разговаривать.
– Как ты можешь так говорить, Надя, после всего, что
между нами произошло? Тогда скажи прямо, что все случившееся не затронуло тебя,
и я тотчас же уйду.
– О чем ты говоришь?
– Черт бы тебя подрал, Надя! Не притворяйся, что ты
меня не понимаешь! – в сердцах закричал Джек, так громко, что женщина,
шедшая по другой стороне улицы, обернулась.
– Ты женатый человек!
– Ну и что?
– Все! Этого вполне достаточно, чтобы ничего не
выяснять!
– А если я разведусь?
У Нади подкосились ноги, сердце екнуло так, что она едва не
упала. Она раскрыла рот и вытаращила глаза. Гамильтон смотрел на нее в упор
своими гипнотизирующими темно-карими глазами, одетый в линялые голубоватые
джинсы, голубую рубашку и белую майку под ней. Его иссиня-черные волосы
разметались, прядь упала на лоб. Он поправил ее своим характерным нетерпеливым
жестом и сделал еще один шаг вперед.
– Стоять! – приказала Надя. – Ты не
разведешься! Тебя твоя жизнь вполне устраивает. Я в этом убедилась. И не пудри
мне мозги! Вы с женой – одна сатана, всем честно делитесь, даже любовницами.
– Я не подстраивал вашу встречу!
Пот выступил у Нади над верхней губой, послеполуденное
солнце слепило ей глаза, в ушах возник звон.
– Как же она очутилась в мастерской? Ты оставил ей
записку! – вскричала она. – Ты негодяй и сводник!
Какой-то лысый толстяк, проходивший мимо, вздрогнул при этих
словах и ускорил шаг, пробормотав извинения.
– Это недоразумение, Надя! Я действительно оставил ей
записку, в которой написал, что уезжаю в Манчестер по делам. Я хотел
подстраховаться на случай, если она вернется домой пораньше и надумает искать
меня в мастерской. – Джек стал похож на растерянного подростка.
– С меня довольно твоего вранья! – воскликнула
Надя. – Оставь меня в покое! Проваливай!
Она стала отпирать ключом входную дверь.
– Надя! Это же, право, смешно! – воскликнул Джек.
Она открыла дверь, и он проскользнул мимо нее в прихожую
прежде, чем она успела возразить. Затем он втащил Надю в дом, захлопнул дверь и
стал ее жарко целовать, прижав к стене. Его пенис уперся ей в низ живота.
– Вон отсюда! – закричала она, стараясь его
отпихнуть.
– Надя! – воскликнул он, пытаясь уклониться от
ударов ее кулачков по его спине. – Ты мне нужна. И я тебе тоже! Зачем нам
обманывать друг друга?
Он снова стал ее целовать, сжав ладонями щеки. Тело Нади
обмякло, из последних сил она пролепетала:
– Нет! Уйди, негодяй!
– Да! Ты сама это знаешь! – Джек снова стиснул ее
в объятиях.
Он умудрился просунуть язык ей в рот, и ее тело стало
плавиться и обмякать, наполняясь вожделением. Надя прижалась лобком к головке
пениса, топорщащейся в джинсах, и, обняв Джека за плечи, сильнее прильнула
грудью к его вздымающейся мускулистой груди. В промежности у нее возникла
пульсация. Их языки начали исполнять зажигательную любовную пляску. Надя
вытащила у Джека из джинсов рубашку и просунула за пояс руку. Джек
сладострастно засопел и замычал.
Он покрывал поцелуями ее шею и плечи, язык его был мокрым и
горячим. Нащупав застежку бюстгальтера и расстегнув ее, Джек начал раздевать
Надю. Она не сопротивлялась. Он едва ли не порвал на ней белую блузку,
торопясь, сжал рукой грудь. Соски отвердели, Джек стал их щипать и теребить.
Надя старалась расстегнуть его ремень. Отчаявшись это сделать,
она упала на колени и, расстегнув ширинку, стала жадно сосать выскочивший
пенис. Он приятно поразил ее своими размерами и твердостью. Джек охнул и начал
работать торсом, норовя всадить член поглубже ей в глотку. Не обращая внимания
на боль, Надя продолжала чавкать.
Он схватил ее за плечи и повалил на пол. Она упала,
соскользнув с пениса, и задрала ноги, представив его горящему взору свои белые
трусики. Джек задрал подол ее кремовой льняной юбки и, стянув с нее трусы,
вогнал пенис во влагалище. Оттуда брызнули соки, капли попали ему на лицо.
Ошеломленный столь горячим приемом, Джек застыл, сжав пальцами бедра Нади. И в
этот миг Надя поняла, как много значит для нее это спонтанное совокупление.
Нелепая поза, в которой они замерли, символизировала собой глубину их взаимного
влечения и силу страсти, объединившей их. Эта странная позиция была вершиной их
экстаза, живым воплощением сути их отношений, моментом истины в сексе.
Пораженная этим озарением, Надя дала волю испепеляющей ее похоти и задергалась
в исступленном любовном танце. Джек стал долбить ее своим дымящимся долотом,
встав на колени и положив на плечи ее ноги. Наде было дьявольски неудобно
лежать на полу, с бюстгальтером на шее, но она не думала ни о своем
дискомфорте, ни об испорченной одежде. Все ее ощущения сфокусировались в
промежности, пронизываемой его бесподобным мужским инструментом.
Самое главное, что ее возбуждал уже сам факт внедрения члена
Джека в ее лоно, а не его размеры или проворство, с которым он проникал в нее.
Пенис подчинил себе не только ее тело, но и мозг. Оргазм начался, как только
Джек прижал ее к стене. Надя знала, что дрожь в лоне передается Джеку. Все их
нервы сплелись в один клубок. С каждым новым его ударом по ее промежности Надя
взмывала все выше и выше к облакам. Стенки мокрого лона судорожно стискивали
фаллос, словно бы опасаясь сорваться с этого якоря и улететь в безвоздушное
пространство. Наконец головка члена проникла в потаенную пещеру в ее недрах, и
Надя прохрипела:
