– А дольше она не задерживалась?
– Нет. Она все успевала сделать до трех.
– А погибла около пяти, – сказал Петр, но адресовал реплику
не хозяйке, а коллеге. – У нее часы на руке разбитые – стоят. И время на
них без двух пять.
– Случайно не ваши часы она кокнула? – поинтересовался
у Алины Пашкин.
– Мои противоударные, так что нет. У нее свои были. И вполне
приличные. Вещи она копеечные носила, а часы довольно дорогие. Может, это
подарок?
– Вы у нее не спрашивали?
– Нет.
– А что вы вообще знаете о своей покойной домработнице?
– Практически ничего.
– Где она жила, с кем? Чем занималась в свободное время?
– Понятия не имею.
– Как так?
– Я всегда нанимала домработниц через агентство по подбору
персонала, и меня интересовали только профессиональные качества кандидаток, а
уж никак не их хобби. Да, совсем забыла: я неизменно просила найти мне одинокую
бездетную женщину. Чтоб не срывалась домой раньше времени к супругу и не
просилась на больничный, если захворал ребенок. Поскольку за год Светлана ни
разу не нарушила рабочий режим, я предполагаю, что ни мужа, ни детей у нее не
было. А вот с кем она жила, одна или с родителями, не имею представления.
– Вы что же, ее личного дела не видели? Не проводили
собеседования?
– Нет, поручила это своему секретарю. Не до того мне тогда
было...
– Чем же вы были заняты?
– Лежала в больнице – мне оперировали травмированную в
юности ногу. Когда выписалась, Светлана уже работала. И то, как она
справлялась, меня вполне устроило.
– А по душам вы никогда не разговаривали?
– Мы очень редко виделись. Как правило, я уезжала на работу
до того, как Света являлась, а возвращалась после ее ухода. Но в те редкие дни,
когда мы пересекались, на личные темы не говорили.
– Считаете зазорным болтать с прислугой?
Алина пожала плечами. Она не была снобом и не считала людей,
прислуживающих другим, второсортными, просто с теми, кто на нее работал, не
важно с кем – уборщицей или заместителем, – держалась подчеркнуто холодно.
Между работодателем и подчиненным должна сохраняться дистанция. Но не объяснять
же все это Пашкину!
Тут дверь квартиры распахнулась, и в прихожую ввалился еще
один оперативник. Он был очень тучен, и с его появлением в просторной прихожей
стало тесновато.
– Консьержа допросил! – выпалил он, немного
отдышавшись. – Узнал кое-что интересное.
– И что же? – спросил Пашкин.
– Сегодня в квартиру гражданки Валентайн был пропущен сантехник.
Услышав сообщение, Пашкин хмыкнул и глянул на Алину. Та
пораженно молчала.
– Явился он в шестнадцать часов, – продолжал
опер. – За полчаса до того домработница позвонила на вахту и велела
консьержу впустить сантехника, которого только что вызвала. Якобы в квартире
гражданки Валентайн начал подтекать кран.
– Ерунда какая-то, – обрела наконец дар речи
Алина. – Вся сантехника в полном порядке! У меня стоит дорогущая, с
трехлетней гарантией...
– Консьерж тоже подивился, что у вас неполадки, но мастера
впустил.
– Внешность его он запомнил? – вклинился в разговор
Пашкин. – Фоторобот сможет составить?
– Сантехник был в спецодежде и резиновых сапогах. На голове
кепка. На глазах темные очки – на улице было солнечно. И у него была густая
борода.
– Как пить дать, накладная.
– Скорее всего. Уж больно он маскарадно выглядел.
Пашкин открыл рот, желая что-то сказать, но тут Петр, не
участвовавший в разговоре, а с озабоченным видом рывшийся в сумке покойной,
воскликнул:
– А вот и паспорт! Ну-ка, ну-ка, посмотрим... – Он
вытащил документ, и, пробежав глазами по страницам, хмыкнул: – Как же вы,
гражданочка, ошибались... У домработницы вашей покойной есть и муж, и ребенок!
– Даже так? – заинтересовался Пашкин. – А
поподробнее?
– Сын Алексей Дмитриевич Абрамов двенадцати лет. И муж
Дмитрий Петрович Абрамов сорока трех. Брак заключен семнадцатого числа...
– Стоп! – резко оборвал его тучный опер. – Как ты
сказал, его зовут?
– Кого именно?
– Да мужа, мужа!
– Дмитрий Петрович Абрамов. А что?
– Знакомое что-то... – Опер погрузился в раздумья и
стал расхаживать по прихожей. Но так как пространства для маневра было мало, он
сел на кушетку и, подперев подбородок кулаками, забормотал: – Дмитрий Петрович
Абрамов… Абрамов... – Тут его осенило: – Вспомнил!
– Ну и? – поторопил его Пашкин, все это время с
интересом следивший за действиями коллеги.
Но тот отмахнулся от него и обратился к Алине:
– У вас есть компьютер?
– Конечно.
– Можно им воспользоваться?
– Валяйте. – И она показала, куда следует пройти.
Тот сразу включил компьютер, а когда экран ожил, сунул в
разъем вынутую из кармана флэшку и защелкал мышкой, пояснив:
– У меня тут база по беглецам, утром скачал, чтобы на свой
комп перекинуть. Сейчас я вам кое-что покажу. Секунду…
Алина и коллеги с любопытством следили за его действиями, но
ничего не понимали, пока на мониторе не появилась фотография сурового
бородатого мужчины, одетого в тюремную робу, подписанная: Абрамов Дмитрий
Петрович.
– Он что, сидит? – спросила у толстого опера Алина.
– Сидел. А ныне в бегах. Я же сказал, это база по
разыскиваемым преступникам.
– Когда был совершен побег? – задал вопрос Пашкин.
– Две недели назад.
– А осужден Абрамов за что?
– За убийство, – ответил толстый опер, выводя на экран
дело Абрамова. – Троих человек порешил. Причем ходка у него была вторая.
Первый раз Абрамов в молодости сидел. Тоже за убийство. Восемь лет ему дали.
Вышел досрочно. Но через пять годков опять загремел. На сей раз ему впаяли
четвертак. Отсидел только десять и вот сбежал...
– А домработница ваша, – обратился к Алине
Пашкин, – когда, говорите, в отпуск ушла?
– Две недели назад.
– Он был запланированным или внеочередным?
– Вообще-то ей был положен отпуск – Светлана отработала у
меня год, но отдыхать она собралась как-то неожиданно. В понедельник приехала
чуть свет, я еще спала, и попросила дать ей с этого дня две недели отпуска. Я
спросонья обычно злая, поэтому наорала на нее и заявила, что надо было заранее
договариваться, чтоб я на время ее отсутствия замену нашла. Но она все же меня
упросила...
