— Но ты же ведь согласилась, — напомнил он.
— Какая разница? Это не имеет значения!
— Ошибаешься, как раз только это-то значение и имеет.
— Ага, — мрачно поддакнула я. — И теперь нам придётся раз в год, чтобы отметить годовщину помолвки, торжественно спускаться в тюремную камеру.
— Чем тебе не нравится такая семейная традиция? — поразился Кентон. — Сплошная романтика! Можешь быть уверена: все твои подруги обзавидуются.
Обсуждение милых семейных традиций было бесцеремонно прервано громким стуком в дверь. Мы с Кентоном переглянулись. Мой взгляд был изумлённым, его — подозрительным.
— Ну, и позволь полюбопытствовать, кто это пожаловал к тебе в такой час? — осведомился он елейным голосом.
— Э… Может быть, ещё один будущий муж? — предположила я с надеждой.
— Перебьёшься.
— Ну, тогда не знаю, — развела руками я. — Так я пойду спрошу?
— Пойди, пойди, — кивнул Кентон, вроде бы даже натянуто улыбаясь, но при этом очень нехорошо прищурившись.
Я соскочила на пол.
— Прямо в таком виде будешь открывать? — осведомился он.
— А я не собираюсь открывать, — фыркнула я, но всё-таки запаковалась в приготовленный горничной халат.
Кентон потянулся к своей одежде: горничная, по всей видимости, была целомудренной и потому наличием мужского халата в моей спальне не озаботилась. Его взгляд как бы между делом задержался на коротких кожаных ножнах, из которых торчала инкрустированная рукоять кинжала.
— У меня сто четырнадцать любовников, — ехидно сообщила я, — так что которого бы ты ни убил, особенно сильно я не пострадаю.
— Ты собираешься их всех принять сегодня? — не менее язвительно поинтересовался он.
Стук между тем повторился, и прозвучал на сей раз ещё более настойчиво.
— Кого там черти принесли? — невежливо поинтересовалась я, подходя к двери.
— Самого главного мужчину в твоей жизни, — проникновенно ответили снаружи.
Я тихо выматерилась сквозь зубы.
— Люк, а не пошёл бы ты…в камеру? — посоветовала я чуть погромче.
— О, уже и аристократические замашки прорезались! — воскликнул приятель. — Ненадолго же тебя хватило!
— Что?! — гневно выдохнула я.
— Аби, открой, нам совершенно необходимо потолковать! — твёрдо заявил газетчик.
— В три часа ночи?! — возмутилась я.
— А когда же ещё? Дорогая, нам надо пользоваться моментом, пока Алисдейр мирно храпит в отдельной комнате. Когда ещё я смогу вот так вот запросто заглянуть к тебе в опочивальню на огонёк?
Я осторожно покосилась на Кентона. Начнёт убивать прямо сейчас или сперва разберётся, что к чему? И на что, интересно знать, рассчитывает Люк? Думает, что Кентон в порыве ярости прикончит меня, а на мнимого любовника у него уже не хватит запала? Учитывая вспыльчивость Кентона, его запросто хватит на обоих. А учитывая мою вспыльчивость, я успею запустить в Люка чем-нибудь тяжёлым ещё раньше, чем руки Кентона сомкнутся на моей шее.
Жених стоял, склонив голову на бок и уперев руки в бока, и его раздражённо-вопросительный взгляд требовал объяснений.
— Что так смотришь? Он знает, что ты здесь и всё слышишь, — озвучила единственно возможное объяснение я.
— Кто бы сомневался, — неожиданно спокойно отозвался Кентон. — Мы достаточно громко разговаривали.
У меня отлегло от сердца. Для первой ссоры на почве ревности как-то рановато. Но этого мерзавца я точно убью.
Я отодвинула щеколду и рывком распахнула дверь.
— Какого дьявола тебе надо в опочивальнях скромных целомудренных женщин? — возмущённо спросила я.
Взгляд Люка моментально скользнул поверх моего плеча вглубь комнаты и выхватил из общей картины полуодетого Кентона.
— Абигайль, как ты можешь?! — с деланным ужасом вскричал он. — Ты разве не понимаешь, что нельзя пускать к себе будущего мужа до свадьбы? Если он получит от тебя всё, что можно, уже сейчас, то раздумает жениться.
— Спасибо, папочка! — Я прижала руку к груди в знак благодарности. — И что же, ты притащился ко мне в три часа ночи только за тем, чтобы сообщить эту потрясающую новость?
— Я не могу говорить при нём, — решительно заявил Люк. — Вид такого разврата лишает меня дара речи.
— Гринн, я ведь был до сих пор чрезвычайно терпелив, — заметил, подходя поближе, Кентон. — Но моё терпение уже на пределе.
На моём женихе были сейчас надеты брюки и наспех накинутая рубашка, и мне невольно подумалось, что ему не мешало бы почаще оставлять её расстёгнутой. Может, проще всего было бы просто поотрывать с неё пуговицы? Усилием воли я заставила себя сконцентрироваться на более насущных вопросах.
— Алисдейр, я просто пытаюсь отстоять доброе имя своей подруги и коллеги, — заявил Люк. — По моим подсчётам ты обесчестил её как минимум дважды. Теперь как честный человек ты обязан на ней жениться… а, ну да.
— Так, вы двое решили между собой все вопросы касательно моего целомудрия? — едко осведомилась я. — А то лично я спать хочу!
— Нет, подожди! — воскликнул Люк. — Сперва нам надо обсудить один важный вопрос.
— Ладно, обсуждай, но только быстро, — смирилась я, отступая в сторону, чтобы пропустить его в комнату.
Люк прошёл вглубь спальни и нагло расселся на кровати. Я замахнулась на него подушкой и при помощи такого грубого применения силы заставила перекочевать в кресло. Вполне, кстати, удобное, с высокой спинкой и подлокотниками, обитыми мягкой материей.
На кровати теперь расположились мы с Кентоном.
— Давай, Гринн, говори, зачем пришёл и выметайся, — гостеприимно посоветовал Кентон.
— Ладно, буду краток. Абигайль, ты собираешься сама освещать завтрашнюю свадьбу для светской хроники?
— Вообще-то светская хроника — не моя стихия, — задумчиво заметила я. — Но можно подумать. А кто женится? — Я нахмурилась, пытаясь понять значение столь странных взглядов, устремившихся в мою сторону. — Чего вы оба так на меня уставились??? Ах, да… Постой, Люк, ты что, хочешь, чтобы я писала статью про собственную свадьбу?!
— Не хочу, а всего лишь спрашиваю, — уточнил он.
— Разумеется, я не буду этого делать.
— Отлично, в таком случае, думаю, ты не станешь возражать, если это сделаю я? — произнёс приятель, потирая руки и сверкая глазами с профессиональной хищностью.
— Ещё как стану! — воскликнула я. — Ты что, собираешься освещать в недельнике мою свадьбу???
— Моя дорогая, а чего ты хотела? — изогнул брови приятель. — Твой будущий муж — на минуточку граф Торнсайдский.
— Рад, что ты хоть когда-то об этом вспоминаешь, — бросил Кентон. — Пусть даже и не тогда, когда нахально усаживаешься на мою кровать.
