– Ага. На нее настучали. Настрочили донос, в котором все об
ее связи с немецким бароном было прописано...
– Насколько мне известно, с ним (звали этого господина
Хайнцем фон Штайнбергом) она встречалась еще до войны, а репрессировали Эллину
Александровну в 1946-м...
– Она и тогда с ним связь поддерживала. Письма, по крайней
мере, ей от него как-то приходили. Не знаю уж, по каким каналам он их
переправлял и отвечала ли она ему, но от немца послания были точно – мне
об этом Борька Коцман сказал, он их лично видел...
– Так, может быть, Эллина действительно была шпионкой?
– Да брось! – отмахнулся Андромедыч. – Какая из
нее шпионка? Одни мужики да тряпки на уме... Бестолковая баба была! Это после
лагерей она поумнела, а до того... Только бы голову кому вскружить. Мы для нее
как охотничьи трофеи были... В том числе Фон-Барон этот... Влюбился так,
что не мог ее забыть. Звал даже уехать...
– Я слышала, что в тридцать девятом...
– Да в сорок шестом! – тряхнул всклоченными волосами
Свирский, раздосадованный тем, что его перебивают. – После войны уже!
Борька по-немецки читать умел лучше Эльки, и она у него иногда помощи просила,
чтоб некоторые фразы ей переводил. И вот в одном из посланий якобы этот
Фон-Барон писал, что, если она захочет, он увезет ее из Союза...
– И что она? Не захотела?
– Вот этого не знаю. Думаю, нет. Как же она без
Малыша? – Он вновь при воспоминании о Данченко непроизвольно
скривился. – А вскоре ее забрали. Мы думали, недоразумение, отпустят,
а ее в лагеря. Котя Семакин к кому только не обращался, чтобы помогли, но ему
сказали – ничего не поделаешь, вина доказана. Вот тогда-то он и узнал про
донос (но кто его написал, для него так и осталось тайной), а еще про то, что
засадил ее не кто иной, как Мишка. Именно он расследование по ее делу вел. Котя
из-за этого на него с кулаками налетел, да только Мишка быстро скрутил дохляка
Семакина и популярно объяснил, что выполнял свою работу и ничем помочь Эллине
не мог... Но, сдается мне, врал он... Мог бы, да не захотел...
– Почему вы так думаете?
– Уж больно он старался для Эллины потом... Будто грехи
замаливал.
Проговорив эту фразу, старик смежил веки. Лара постояла
немного, выжидательно глядя на него, но когда до ее слуха донеслось похрапывание,
вышла за дверь.
Распрощавшись со Светкой, Лариса покинула квартиру. Пока шла
к машине, думала о том, что разговор с Андромедычем ей мало что дал. Новые
факты (письма от фон Штайнберга, донос, причастность Мишки к делу Графини)
ничем не помогут в расследовании. Она-то надеялась увидеть портфель, заглянуть
в него, нутром чувствуя, что в нем найдет нечто, дающее ответы на многие
вопросы, а коль остался портфель у загадочного Мишки, выходит, что оборвалась
еще одна ниточка... Как искать последнего вассала Графини, Лариса не могла
представить, что еще предпринять, чтобы продвинуться в своем расследовании,
тоже не знала. Получалось, что единственная надежда у нее на Александра
Данченко. Если он отыщется, вполне возможно, что появятся какие-то новые зацепки,
в противном случае Лара вынуждена будет опустить руки...
«Стоп! – сказала себе она. – Есть еще один способ
добыть новые сведения. Нужно тщательно осмотреть квартиру Графини, вдруг в ней
найдется нечто более ценное, чем порванное фото. Конечно, некрасиво рыться в
чужих вещах, но теперь мне не до деликатности. Ключ от квартиры у меня есть,
можно поехать прямо сейчас...»
Лариса решительно открыла дверцу машины, забралась в салон
и, быстро сориентировавшись, в каком направлении ей двинуть, вырулила со двора
на дорогу.
Квартира старухи Берг была типовой панельной «однушкой»:
пятнадцатиметровая комната, маленькая кухня и прихожая, размером с обеденный
стол, но Графине было не привыкать ютиться на такой крохотной площади –
проживая в коммуналке, она вообще довольствовалась восемнадцатью метрами, а тут
в сумме было целых двадцать четыре. И почти все они пустовали. То есть
квартира была обставлена по минимуму, в то время как прежняя комната Эллины
Александровны была буквально напичкана всевозможной мебелью. Тогда у старухи
Берг имелись и шкаф, и трюмо, и тумбочка, и комод, и обеденный стол, и
журнальный, и кресло, и диван, и тонконогая этажерка. А на малюсеньком
пятачке, свободном от мебели, лежал роскошный персидский коврик. В новой
же квартире Эллины Александровны стояли только самые необходимые вещи,
остальные, по-видимому, старуха продала. Когда Лара была здесь в прошлый раз,
она ничего этого не заметила, так как была озабочена совсем другим, теперь же
несказанно удивилась. Она помнила, как дорожила Графиня каждой старинной
мелочью, даже серебряной вилкой или рамочкой для фотографий, и вдруг взяла и
распрощалась с кучей дорогих сердцу вещей. «Наверное, жить было не на
что, – предположила Лариса. – Лекарства нынче дороги, пенсия
копеечная, вот старуха и сдавала свой антиквариат в скупку...»
Лариса прошлась по комнате, сначала просто рассматривая
мебель, а затем останавливаясь у каждого предмета, открывая дверки и выдвигая
ящики. Она сама не знала, что надеется найти в них, просто вынимала их
содержимое и просматривала. К огромному разочарованию Лары, ничего
заслуживающего внимания она не обнаружила. Графиня хранила только фотографии и
старые письма. Но что удивительно – среди них не было ни одного портрета
Егора Данченко и ни единого его послания. Писем от фон Штайнберга Лара тоже не
обнаружила. Единственным заинтересовавшим ее предметом оказалась картонная
папка с веревочными завязками, на переплете которой были выбиты число «26»,
заглавная буква «А» и через тире цифра «1», а на лицевой стороне, в правом верхнем
углу, имелась свастика.
Вытащив находку из ящика и положив ее на колени, Лариса
принялась развязывать веревочки. Сердце у нее стучало. Было очень волнительно
открывать эту казенную папку. А все потому, что Лариса была уверена: в ней
хранится какой-то очень важный документ, являющийся малой частью того самого
архива Абвера, о котором она столько слышала в последнее время...
Справившись с завязками, Лара раскрыла папку. Внутри лежал
один-единственный лист. Самый обычный лист формата А4, покрытый четкими рядами
печатного текста. Вверху была надпись «Контракт».
– Контракт? – не поверила своим глазам Лара. –
Всего лишь?..
Разочарованно вздохнув, она пробежала по тексту глазами и
выяснила, что договор был заключен между Берг Эллиной Александровной и частным
детективным агентством «Пуаро». Какие именно услуги агентство предоставляло
заказчику, Лара из текста не узнала, а вот сколько за это заказчик заплатил,
секретом не являлось – сумма гонорара была в договор вписана. Когда Лариса
увидела ее, то аж присвистнула, а потом в изумлении дважды пересчитала нули. На
ту сумму, которую Графиня заплатила «Пуаро» (кроме аванса, она еженедельно
отчисляла детективам деньги «на текущие расходы»), можно было новую иномарку
купить.
«Теперь ясно, почему она мебель продала, – пронеслось в
голове у Лары. – Чтобы оплатить услуги детективов. А вот что мне
непонятно, так это зачем эти услуги ей понадобились. Интересно было бы узнать,
да только как?»
