– Кто такая? – спросил он у приведших пленников солдат.
– Певица, – ответил один из них. Эллина порадовалась
тому, что понимает их речь. – С аккомпаниатором. Говорят,
заблудились...
– Она так здорово поет «Малышку Эллу», – вмешался
второй. – Помните старую детскую песенку-считалку?
Офицер воззрился на Эллину с еще большим интересом.
– Спеть? – спросила у него Графиня.
– Говорите по-немецки? – удивился он.
– Немного. Я немка. Моя фамилия Берг.
– Ну, что ж, фрейлейн Берг... Мы будем рады вас послушать!
Пьяная солдатня радостно заулюлюкала.
– Я буду аккомпанировать, – подал голос Колюня и
хлопнул ладонью по грифу гитары, показывая, что собирается расчехлить ее и
сыграть. Немцы не возражали. Достав гитару, Коля тронул струны, потом заиграл
нехитрый мотивчик.
Эллина спела «Малышку Эллу». Затем исполнила французский
романс и русскую колыбельную. Ее наградили бурными аплодисментами, офицер
подозвал Графиню к себе, усадил рядом, обнял, пододвинул к ней стопку с водкой
и плитку шоколада. Эллина от водки отказалась (ей нужно было сохранить
трезвость мышления), а вот шоколад съела с удовольствием.
– А мне можно? – спросил Колюня, ткнув пальцем в
нетронутую Эллиной стопку. Офицер милостиво кивнул. Его рука под столом
протиснулась между коленей Графини и поползла по бедрам вверх. И она даже
через утепленные солдатские кальсоны чувствовала влажный жар его ладони.
Колюня сделал шаг к столу, потянулся к стопке, но споткнулся
обо что-то и упал прямо на Эллину.
– Пора, – услышала она его шепот и поняла, что падение
инсценировано.
А Колюня тем временем опорожнил стопку, крякнул,
вернулся к табурету, на котором сидел ранее, и ногой пододвинул гитарный чехол
к себе. Эллина поняла, где он прячет гранату.
– Могу я отлучиться на секунду? – спросила она у своего
«кавалера», вторая рука которого блуждала по ее спине, нащупывая застежку
лифчика. – Мой спутник пока сыграет вам что-нибудь...
– Я провожу, – жарко выдохнул ей на ухо немец. Тут
его за рукав подергал другой офицер и заговорщицким шепотом, думая, что Эллина
не слышит, спросил: – Потом поделишься со мной этой малышкой?
Согласный кивок был ему ответом. Внутренне похолодев, Эллина
сохранила видимое спокойствие. Припав к немцу грудью, она томно посмотрела на
него и игриво промурлыкала:
– Не надо меня провожать, я хочу приготовить для тебя
сюрприз...
– Какой? – заинтересовался он.
– Прихорошусь.
– Ты и так хоть куда, – осклабился немец.
– В этом? – усмехнулась Эллина, оттянув на колене
байку кальсон. – Нет, у меня есть кое-что более подходящее... – Она
ему подмигнула. – Французское белье! И я надену его для тебя!
В глазах немца вспыхнуло недоверие. Тогда Эллина
потянулась к своему вещмешку и выудила из него роскошное кружевное белье.
Красного цвета. С черным кружевом. А в придачу к нему чулки с
подвязками. Когда-то эту красоту подарил ей Малыш, купивший белье по
баснословной цене у французского атташе. Эллина взяла его с собой, чтобы
надеть, когда долгожданная встреча с Егором состоится. Увидев кружевной
бюстгальтер с прозрачными чашечками, немцы заулюлюкали. А друзья-офицеры
обменялись глумливыми взглядами. И только лопоухий паренек растерянно улыбался,
часто моргая.
– Я скоро вернусь! – заверила всех Эллина,
выбираясь из-за стола.
– Одна не пойдешь, – сказал ей вслед «кавалер».
– Если ты мне не доверяешь, пусть меня постережет кто-нибудь
из твоих людей... – Она обвела взглядом лица присутствующих и остановила
его на конопатой физиономии моргающего юноши. – Вот хотя бы он...
– Клаус! – загоготали все и стали наперебой
кричать: – Фрейлейн выбрала тебя! Может, ты сегодня наконец лишишься
девственности! Иди, сынок, вставь ей пистон!
Лицо парня залилось краской, что вызвало еще большую потеху
присутствующих. В итоге его вытолкали за дверь вместе с Эллиной. Графиня,
перед тем как покинуть комнату, обернулась и посмотрела на Колю. Тот встретил
ее взгляд бодрой улыбкой и, поставив гитару так, чтоб она закрывала немцам
обзор, вытащил из чехла гранату.
Эллина заспешила к выходу. Клаус семенил за ней. Автомат,
который ему повесили на шею перед тем, как вытолкать, он держал неумело и
робко. «Сразу видно, девственник, – подумала Эллина. – И в
любви, и в бою. Не познал ни одной женщины и не убил ни одного врага. Невинный.
А раз так – пусть живет...»
Они вышли на улицу, и Эллина торопливо зашагала к калитке.
– Нет, не туда! – крикнул ей вдогонку Клаус. –
Назад! Немедленно вернитесь! – Но звук его голоса тут же потонул в грохоте
взрыва. Послышался звон стекла и шипение взметнувшегося огня.
Эллина бросилась бежать. Она неслась с такой скоростью, что
в ушах свистел ветер, заглушая все остальные звуки. Наверное, поэтому она не
услышала грохота выстрела. Она уже была на опушке леса, когда ее предплечье
пронзила боль, настолько острая, что ноги подкосились и Графиня упала. Эллина
посмотрела на то место, где нестерпимо жгло, и увидела рану, которую тут же
зажала рукой, и поползла вперед. Она верила, что может спастись...
Графиня успела преодолеть всего пару метров, когда ее нагнал
Клаус. Схватив Эллину за здоровое плечо, он перевернул ее на спину и заорал
что-то (слов она не слышала, по всей видимости, ее немного контузило, а что
парень орал, можно было понять по его мимике). Лицо его было залито потом,
глаза вытаращены. Он перестал моргать, а вот оружие держал по-прежнему робко,
одними пальцами, как цветок, хотя стрелял из него всего минуту назад. Видно, с
перепугу нажал на курок. А может, ей вообще досталась не его пуля? Этот мальчик
был не создан для войны...
Клаус продолжал кричать. Похоже, у него началась самая
обычная истерика. Автомат он совсем из рук выпустил, и тот болтался у него на
шее, покачиваясь перед лицом Графини. Когда его рукоятка оказалась в
оптимальной близости от ее здоровой руки, Эллина схватилась за нее, повернула
дуло в направлении Клауса и, превозмогая рвущую всю правую половину тела боль,
вскинула руку...
Нажав пальцами на курок, Эллина выпустила в грудь немецкого
мальчика очередь.
Клаус рухнул на Эллину, погребая ее под собой. Она едва не
задохнулась под тяжестью его тела, но сумела выбраться из-под него и,
поднявшись на ноги, бросилась через сугробы в заснеженную чащу. На бегу Эллина
то и дело оглядывалась на полыхающий дом, все надеясь, что из него появится ее
спаситель, горбатый гитарист Коля. Живой и невредимый. Когда до нее наконец
дошло, что Колюня пожертвовал собой ради нее, Эллина оторвала взгляд от
гигантского костра, бывшего некогда немецким штабом, и устремила его вперед,
где над елями висела луна. Интуитивно определяя направление, Графиня то шла, то
бежала, то ползла до тех пор, пока луна не исчезла с небосклона, а сама она не
выбилась из сил и не провалилась в сонный дурман...
