Это была первая и последняя ее мысль о ребенке, больше она о
нем не думала. И видеть не хотела. Даже когда акушерка протянула ей
новорожденного со словами: «Посмотри, мамочка, какой бутуз!», Эллина
отвернулась. И делала это всякий раз, когда его приносили для кормления.
– Да что ты за мать? – не выдержала как-то одна из
соседок по палате. – Если ребеночка своего покормить не хочешь? Ладно бы
молока не было, а то ведь хоть залейся, вижу, как сцеживаешь. А титьку
твоему пацану я даю!
Эллина никак не прореагировала на эту страстную тираду и
поведения своего не изменила. Графине настолько было плевать на мальчика, что
она даже не удосужилась его назвать. В итоге имя ему дал персонал
больницы, назвав в честь отца Эллины Александром.
Когда маленькому Саше исполнилась два дня, к Графине подошел
главврач Сомов и неприязненно спросил:
– Как я понял, вы отказываетесь от ребенка?
Графиня кивнула.
– Хотите отдать ребенка на воспитание государству?
Она пожала плечами.
– Вы знаете, кто его отец?
– Егор Романович Данченко.
– Он наш, местный?
– Нет, он из Москвы.
– Не желаете написать ему письмо?
– Нет.
– Позвонить, сообщить о сыне?
– Нет.
– Но, возможно, он захочет взять мальчика?..
– Никаких писем я писать не буду, – отрезала
Эллина. – И звонить тоже. Если вы такой сердобольный, пишите и
звоните Егору сами... – И она бесстрастно продиктовала Сомову адрес
Данченко, хотя не была точно уверена, что тот все еще по нему проживает.
В тот же день Эллина документально отказалась от
материнских прав, вслед за чем была выписана из больницы. А как только ей
дали расчет на стройке, бежала в Москву. Все считали, что она боится молвы
матери-кукушки, на самом же деле на молву ей было глубоко плевать, главным для
Эллины было переместиться как можно дальше от того места, где находился сын
Малыша...
Глава 8
Москва сильно изменилась за то время, что Эллина
отсутствовала. И это было естественно, ведь прошло столько лет и так много
всего произошло... Но Графине казалось, что Москва все та же. Она не замечала
уродующих старинную архитектуру новостроек, запустения некоторых зданий,
развешанных везде и всюду лозунгов и транспарантов. Все это были мелочи, не
заслуживающие внимания, главное, Москва осталась все той же древней, мудрой,
безумно красивой и... родной!
И квартира была прежней, несмотря на то что в ней
появились новые жильцы, а прежние возмужали или состарились. Но Эллина никогда
не дружила ни с кем из соседей, а если и общалась, то лишь отдавая дань
вежливости. Теперь же она их вообще не замечала! Даже своих «вассалов» (один из
них, Андрон, женился и сообщил Графине об этом факте с непонятной
торжественностью) игнорировала. Ей так хотелось, чтоб они от нее отстали, но те
и не думали этого делать. Все, включая женатого Свирского, донимали ее своим
вниманием и звали замуж. Но их робкие заигрывания и предложения не столько
злили, сколько забавляли Эллину, тогда как наглые и настырные «ухаживания»
вновь объявившегося Мишки выводили ее из себя. Никогда в жизни она не была так
груба, ни с кем так мерзко себя не вела, никого так не презирала, но Дубцова
нельзя было пронять ничем. «Ты все равно будешь моей!» – повторял он, как
заклинание, а Эллина неизменно отвечала: «Никогда!» и захлопывала перед его
мясистым носом дверь.
...Как-то воскресным днем Эллина вышла из дома, намереваясь
прогуляться до Чистых прудов, но во дворе столкнулась с Малышом. Тот преградил
ей путь и сухо сказал:
– Нам нужно поговорить.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – отрезала
Графиня.
– А о нашем сыне?
– Нашем? – фыркнула она. – У меня лично
никакого сына нет.
– Да, я знаю, ты отказалась от него, но... Ведь это ничего
не меняет... Ты – его мать, я – отец...
– Егор! – Она впервые назвала его по имени. – Если
тебе это так важно, забирай ребенка себе.
– Я уже забрал.
– Вот и отлично! А от меня-то тебе чего надо?
– Мне лично – ничего. Но у ребенка должна быть мать...
– Тогда женись! Такому писаному красавцу, как ты, это не
составит большого труда...
– Неужели тебе все равно, – зло перебил ее Егор, –
что будет с малышом?
– Все равно, – твердо ответила она. – Так что
прошу оставить меня в покое!
Она развернулась и зашагала к дому. Гулять Эллине
расхотелось.
– И что мне потом ему сказать? – крикнул ей вслед
Егор. – Что его мама умерла?
– Все, что захочешь, – бросила она через плечо и
скрылась в подъезде.
Часть 8. Лариса и Алекс. Москва
Глава 1
До дома они ехали молча. Алекс размышлял, Лариса ему не
мешала. После того как отчет был прочитан, они поехали в больницу к Графине.
Саша возлагал на этот визит большие надежды. Теперь ему не просто хотелось
посмотреть на женщину, о которой он столько слышал за последнее время, но еще и
спросить у нее, зачем она его разыскивала. Лариса пыталась вразумить его,
объясняя, что Эллина не то что ответить ему не сможет, но даже вопроса не
услышит.
– У нее кровоизлияние, понимаешь? – твердила она
все дорогу до клиники. – Она без сознания. Лежит, подключенная к аппарату.
– И что?
– Она ни на что не реагирует! В том числе и на
голоса...
– Но она их слышит, – упрямился Алекс. –
Я знаю точно, потому что сам был в коме. Во время операции (мне селезенку
удаляли) я чуть не умер. И пока я балансировал на грани жизни и смерти,
слышал все, о чем говорили врачи. Потом им пересказывал, а они диву
давались – все слово в слово повторил...
– Ну, хорошо, пусть так, спорить не буду, но сказать-то
Графиня тебе все равно ничего не сможет.
– Знак даст!
– Как?
– Моргнет, например.
– Саша, она недвижима, понимаешь?
– А вдруг ей стало лучше? – не сдавался он.
В итоге Лариса, устав доказывать Алексу очевидное,
махнула рукой. Однако когда они приехали в больницу и явились в палату, где
лежала Эллина Александровна, Лара стала вглядываться в лицо Графини с надеждой.
Вдруг она правда слышит и сможет дать знак?
– Она все еще красива, – сказал Алекс.
Лариса вынуждена была с ним согласиться. Графиня сейчас
совсем не походила на ведьму, в образе которой пребывала последние десятилетия,
она напоминала ту даму, которая была запечатлена на многочисленных довоенных
фотографиях. Лариса просто глазам своим не верила: с лица Графини вдруг исчезли
морщины, оно стало молодым и гладким. Казалось, время обратилось вспять,
возвратив Эллине ее красоту...
