– Продай мое досье Сереже. Я понимаю, ты журналист и
для тебя это огромный шанс сделать сенсацию, тем более ты фильм хочешь снять, а
тут просто бомба получится! Но разве деньги не принесут тебе удовлетворения?
Предложи ему купить папку за сто, двести, триста тысяч. Для него это реальная
сумма, и тебе не помешает...
– Михаил Степанович, – перебила его Лариса. –
Посмотрите, что я сейчас сделаю...
Она подошла к прикроватному столику, на котором стоял
металлический поднос, положила на него досье и, вытащив из кармана джинсов
зажигалку, высекла огонь. Пламя лизнуло первую страницу. Пробежав по ней,
захватило следующие. Не прошло и минуты, как на подносе полыхал маленький
костер. Когда досье превратилось в горстку пепла, Лариса залила ее остатками
воды.
– Вот и все, – сказала она. – Теперь можете
спокойно умереть. И не волнуйтесь, фильм я снимать не стану, более того,
клянусь вам, что ни один из ваших сыновей от меня ни о чем не узнает...
– Спасибо, – выдохнул он с облегчением. – Но
сыновьям моим расскажи... Ты правильно заметила, они имеют право знать
правду... – Он прикрыл глаза и... умер!
В то же самое время на окраине Москвы в пропахшей
лекарствами и мочой комнате панельной девятиэтажки издал свой последний вздох
Борис Коцман.
И Константин Семакин, давний пациент психиатрической
клиники, преставился почти тут же.
Самым последним этот бренный мир покинул бодрый пьяница
Андрон Свирский. Скончался он после того, как опорожнил стакан «Пшеничной».
Сделав это, лег на кровать, блаженно смежил веки и умер...
А за несколько минут до этого перед Эллиной Берг
пронеслось последнее воспоминание...
Часть 9. Эллина Берг. Москва. 1971 г.
Глава 1
Графиня сидела перед туалетным столиком и смотрелась в
висящее на стене зеркало. Занятие это давно стало для нее непривычным. Когда-то
Эллина могла часами любоваться своим отражением, но последние два десятка лет
она практически не подходила к зеркалу. Лишь по утрам бросала короткий взгляд,
чтобы проверить, нет ли пятен зубной пасты на лице. Расчесывалась она не глядя,
а краситься давно перестала. Даже волосы не считала нужным тонировать. Ходила
седая. С невыщипанными бровями и торчащими из подбородка редкими
волосками. Эллина знала, что выглядит безобразно, но, если захочет, может
преобразиться. Для этого достаточно взять в руки пинцет и косметичку, да еще
зубные протезы вставить (она сделала их в 1961-м, однако за десять лет
воспользовалась ими от силы раз десять – жевать привыкла деснами). Но
Эллине совершенно не хотелось себя приукрашивать...
И вот пришел день, когда у нее появилось такое желание.
Ни с того ни с сего оно возникло с утра и не отпускало ее весь день.
К вечеру, устав с ним бороться, Графиня вставила протезы, взяла пинцет и
косметичку и уселась перед зеркалом. Она пристально посмотрела на свое
отражение и вынуждена была констатировать, что выглядит даже хуже, чем думала.
Не женщина в возрасте, а старая ведьма! Как только Мишка не побрезговал ее
насиловать? И ведь не только членом своим в нее тыкал, еще и целовал! Этот
волосатый подбородок, эти кустистые брови, сухие, плотно сжатые губы...
Эллина тряхнула головой, чтобы отогнать неприятные
воспоминания, и принялась яростно выдергивать волоски из подбородка. Когда с
этим было покончено, она взялась за брови. Приведя в порядок и их, Эллина
высыпала из косметички давным-давно просроченные тюбики губной помады,
коробочки туши, карандаши и стала краситься.
– Эллина! – услышала она голос Андрона. Он звал ее
через дверь. – Ты дома?
– Да, – ответила она.
– И я вот пришел, – доложил он. – Не хочешь
чайку со мной попить?
Она не стала отвечать. Не посчитала нужным. Эллина неплохо к
Андрону относилась, но не церемонилась с ним. Когда хотела, разговаривала, а коли
не было настроения, игнорировала. Сегодня она была не расположена к беседам и
чаепитиям. Ей хотелось побыть одной.
Макияж Эллина нанесла на удивление быстро. Она-то думала,
ничего не получится, ведь она потеряла весь навык, но руки не дрожали, и линии
получались правильными и четкими. Тон тоже хорошо лег, хотя пудра уже
спрессовалась в один комок, и Эллине пришлось разбивать ее ключом, вытащенным
из замочной скважины ящичка. А вот что делать с волосами, Графиня не
знала. Красить их было нечем. Можно, конечно, в магазин за басмой сходить, но
покидать квартиру у нее не было никакого желания. В итоге Эллина решила
повязать голову платком, соорудив из него чалму. Когда-то давно, в прошлой
жизни, ей это удивительно шло.
– Эллина Александровна! – донесся из-за двери голос
соседки Кузнецовой, приехавшей с дачи за какими-то вещами. – Я вам
ключ на зеркале в прихожей оставлю, когда уйду, хорошо?
Шурку она тоже ответом не удостоила: держала во рту шпильки,
и разжимать губы лишь для того, чтобы ответить какой-то там соседке, Графиня не
считала нужным.
– Вот ведьма, – тихо выругалась Шурка и отошла от
двери.
Эллина тем временем повязала чалму и встала из-за стола. Ей
оставалось только одеться. Она подошла к шкафу. Вещей Эллина в последние годы
практически не покупала. Разве что пару кофт да тройку платьев, которые носила
до тех пор, пока они не приходили в негодность. Сегодня же она решила
нарядиться. Распахнув дверцу шкафа, она окинула взглядом ряд плечиков, на
которых были развешаны роскошные наряды, в коих она щеголяла в былые времена.
Все они прекрасно сохранились и, хоть и вышли из моды, смотрелись изумительно.
Эллина замешкалась на миг, не зная, что выбрать, но тут взгляд ее упал на
длинное платье-халат с развевающимися рукавами. Его она надевала по утрам в тех
случаях, когда проводила ночь с мужчиной. Оборки манжет отлично скрывали руки,
длинные полы маскировали щиколотки. В нем она была неотразимой!
Эллина решительно стянула наряд с вешалки и облачилась в
него. С той поры, как она надевала его в последний раз (за день до ареста,
когда у нее ночевал Малыш), она сильно похудела, но все равно халат сел
неплохо. Фасон позволял небольшой напуск. Но требовал каблуков. И Эллина
сунула ноги в элегантные домашние туфельки. В довершение образа Эллина
повесила на шею колье, в уши вдела свои любимые серьги каплевидной формы. Они
так зазывно качались и поблескивали, что неизменно притягивали взгляды к шее,
которой она до сих пор могла гордиться.
«Вот и все, – сказала своему отражению Эллина. –
Я готова... Только к чему? Уж не к смерти ли?»
От этой мысли Эллина повеселела. За жизнь она давно не
цеплялась, поэтому умирать было не страшно. Скорее наоборот! Другие боятся ада,
но она живет в нем уже столько лет, что...
Эллина послала своему отражению воздушный поцелуй и вышла из
комнаты. Она решила попить морса и перекусить. Не умирать же на голодный
желудок!
– Эллиночка, – обрадовался ее появлению в кухне
Андрон. – А я тут чайком балуюсь...
