– Вижу, каким чайком, – поморщилась Графиня, уловив в
воздухе запах дешевого портвейна. – Что за гадость ты вечно пьешь? Купил
бы водки «Пшеничной», все лучше, чем эта бормотуха...
– Сбегать? – тут же встрепенулся Свирский. – Для
тебя я... Даже коньяку могу...
Он задохнулся от переизбытка чувств. Но что самое
удивительное – даже не заметил ее преображения. Эллина решила, что спьяну,
а на самом деле для Андромедыча она всегда была юной и прекрасной, такой, какой
он когда-то ее полюбил.
– Если хочешь сделать мне приятное, – сказала она
сухо, – лучше оставь меня одну!
Радость с лица Андрона в один миг испарилась. Понурившись,
он встал из-за стола и двинулся к выходу.
– И чашку за собой убери! – бросила ему вслед
Эллина.
Свирский послушно вернулся, сграбастал со стола чашку и,
залпом допив портвейн, поставил ее в мойку. Затем он покинул кухню, но проследовал
не в свою комнату, а ушел из квартиры совсем. Эллина услышала, как хлопнула за
ним дверь. Буквально через минуту раздался второй хлопок, это, по всей
видимости, убралась Шурка Кузнецова. Порадовавшись тому, что ее больше никто не
потревожит, Эллина достала из шкафчика печенье, налила морса из клюквы и пошла
к себе. По коридору передвигалась осторожно, глядя под ноги, чтобы не
споткнуться о строительный мусор. Поэтому она не сразу заметила, что в прихожей
кто-то есть...
– Здравствуй, – услышала Эллина и вздрогнула всем
телом. Стакан выпал из ее руки и разбился, брызнув в разные стороны осколками
стекла и красными ягодами клюквы. – Извини, что испугал...
Эллина подняла глаза и посмотрела на незваного гостя с
надеждой. Ей хотелось, чтобы она ошиблась, узнав по голосу Малыша. Но нет. Это
был именно он! Все тот же Малыш, которого она помнила, несмотря на то что все
годы замарывала его образ черным дегтем, только сильно повзрослевший. Именно
повзрослевший, а не постаревший, потому что выглядел он прекрасно, был так же
строен и гладколиц, как когда-то, но стал гораздо солиднее и как будто
благороднее. Мальчишеского обаяния в нем осталось мало, зато появилась
породистость, делавшая его еще более привлекательным.
– Здравствуй, – поздоровался с ней Малыш. – Могу я
поговорить с тобой?
– Нам не о чем разговаривать, – отрезала Эллина ледяным
тоном. Внутри у нее все клокотало, но она умудрилась сохранить спокойствие.
– Пожалуйста, выслушай меня...
Графиня молча повернулась и прошла к себе. Егор, хоть его и
не пригласили, последовал за ней. В руках он держал какую-то папку. Войдя
в комнату, Егор протянул ее Эллине со словами:
– Я хочу показать тебе это!
Она упрямо тряхнула головой.
– Не будь ребенком, – сердито буркнул он. –
Я пришел к тебе, чтобы поставить точку в нашей истории...
– Ты ее поставил в 1946 году, когда написал на меня донос.
– Эллина, милая, да пойми ты наконец, что я вынужден был так
поступить, – взмолился он. – Мишка взял меня за горло...
И потом... Я же тебе говорил, что он клялся мне, будто с тобой ничего
плохого не случится...
– Я прекрасно помню все, что ты говорил, –
оборвала она его. – Да только тебя это не оправдывает. Я знаю
одно – ты меня предал. Предал, чтобы спасти свою шкуру! – Эллина,
почувствовав, что начинает терять над собой контроль, сделала глубокий вдох.
Подержав воздух в легких, она выдохнула: – Все, остальное не имеет
значения...
– Даже то, что я по-прежнему тебя люблю? – тихо спросил
он.
– А это – тем более. Во-первых, потому, что сие неправда
(ты можешь любить лишь себя), а во-вторых, мне все равно, как ты ко мне
относишься, потому что Я тебя НЕНАВИЖУ. – Ее глаза полыхнули
огнем. – Я прокляла тебя много лет назад. Тебя и твое отродье...
– Эллина, разве можно говорить так о своем сыне?
– Нет у меня сына, – яростно прошептала она.
– Есть, и он чудесный мальчик. Добрый и ласковый. А как
он похож на тебя! У Саши твои глаза, твой нос и улыбка... – Он
потянулся к карману своего роскошного кожаного пиджака. – Я принес
его фотографию. Хочешь посмотреть?
– Нет, – закричала она и с силой стукнула его по
руке. – Не желаю на него смотреть! И тебя видеть тоже не хочу!
Убирайся!
Но он не уходил. Тогда решила уйти Эллина. Развернувшись на
каблуках, она выбежала из комнаты. Попав в прихожую, схватила с полочки под
зеркалом ключ, оставленный Шуркой, и подскочила к их двери. Отперев замок, она
влетела в чужую комнату, но этим себя от общества Егора не избавила –
оказалось, он шел за ней по пятам.
– Я не уйду, пока ты меня не выслушаешь, – сказал
он, взяв ее за плечи.
– Руки убери! – закричала она, брезгливо сбросив его
ладони.
– Хорошо, хорошо, как скажешь... – Малыш обошел Эллину
и встал к ней лицом. Он хотел заглянуть ей в глаза, но Графиня упорно отводила
взгляд. Тогда Егор вздохнул обреченно и проговорил: – Называй меня как
хочешь: предателем, сволочью, слабаком. Наверное, я заслуживаю эти эпитеты, но
Дубцов еще хуже меня. Он просто монстр. Я все эти годы борюсь с желанием
придушить его собственными руками. Правда, я по-своему ему отомстил... –
Он усмехнулся. – Я соблазнил его тетеху жену. Да не просто уложил в
койку, а довел до того, что она готова была за мной как собачка бегать.
И бегала, пока мне не надоела... Сначала меня тешила мысль, что я обладаю
женой своего врага, и я успокаивался, но не надолго... Желание уничтожить его
возникало вновь!
– Точно слабак, – скривила губы Эллина. – Взял бы
да уничтожил... Придушил, как мечтал... Если так ненавидишь... Или кишка тонка?
Малыша эти слова укололи, но он постарался сохранить
спокойствие:
– У меня сын. Я не могу сесть в тюрьму, иначе он
останется один... – Егор не сдержался и нанес ей ответный удар: –
Матери-то у него нет! Даже в свидетельстве о рождении в этой графе прочерк
стоит.
– Я не хочу об этом. Да и вообще ни о чем...
С тобой! Так что заканчивай поскорее свою речь и выметайся!
– Ты помнишь фон Штайнберга? – спросил вдруг Малыш и
тут же сам себя поправил: – Впрочем, о чем я? Конечно, помнишь, ведь
именно из-за него ты была репрессирована...
– О нет, я была репрессирована из-за тебя, Хайнц тут
совершенно ни при чем, и я искренне надеюсь, что у него все хорошо...
– Он умер, Эллина. В прошлом месяце. Я тебе статью
о нем принес, если хочешь, почитай... – И Егор, вынув из кармана
газетную вырезку, протянул ей.
Она нехотя взяла ее и с трудом начала читать статью о
Хайнце. Естественно, она поняла не все, что в ней было написано, но суть
уловила.
– Его убили из-за архивов, да? – уточнила она,
возвращая вырезку Егору.
– Если быть точным, его УБРАЛИ, чтобы правда об архивах не
выплыла наружу.
