– А я пластмассовый? – стал закипать Малыш. Ему
надоело сдерживать эмоции.
– Пожалуй... Как манекен в магазине. Красивый, но пустой
внутри...
– Зато ты под завязку забита! – перешел он на
крик. – Не знаю только – чем! Злостью, быть может?
– Ненавистью к тебе, – процедила она. –
А теперь... Катись отсюда!
Едва прозвучали эти слова, как раздался знакомый грохот
двери. Это вернулся Котя Семакин. Но на сей раз он вернулся не с пустыми
руками. В его подрагивающих пальцах был зажат пистолет. Переступив порог и
едва не упав, Котя выставил руку с оружием вперед и нацелил дуло на Егора. Оно
ходило ходуном, и Эллина подумала, что, выстрели он сейчас, пуля уйдет в сторону...
– Я давно хотел тебя убить, – с ненавистью
прошептал Котя. – За то, что ты мучил Эллочку... Всю жизнь мучил... –
Семакина повело, но он удержался на ногах. – Этот пистолет я купил для
того, чтобы лишить жизни другого человека, принесшего Эллочке страдания, но...
Но тебя я убью с еще большим удовольствием...
Егор закатил глаза. Он совсем не испугался, это было
совершенно ясно.
– Я ненавижу тебя так, что готов взять на душу
грех, – продолжал Котя, а Эллина вдруг поймала себя на мысли, что хочет,
чтоб Семакин перестал болтать и нажал на курок. «Убей его наконец!» –
мысленно крикнула своему «вассалу» Эллина, но тот продолжал выдавать пустые
угрозы: – Прочитай молитву, если знаешь хоть одну... Сейчас я тебя убью!
– Ты не сможешь, – усмехнулся ему в лицо Егор. –
Не хватит духу! Так что убери свою пукалку и топай к себе. Тебе нужно
проспаться...
Пистолет задрожал в Котиных руках еще сильнее, и он взялся
за рукоятку двумя руками. Егор наблюдал за ним с той же издевательской
ухмылкой. Эллина даже знала, что он в этот момент думает. «Я умру не
сейчас, – читала его мысли Графиня. – А в девяносто лет в
собственной постели во время секса с двадцатилетней красоткой...»
Пистолет выпал из Котиных рук. Семакин, утопив лицо в
ладонях, зарыдал и, развернувшись, побрел вон из комнаты. Егор проводил его
насмешливым взглядом, в котором читалось высокомерие вечного баловня судьбы, и
сказал не столько Эллине, сколько самому себе:
– Я, как всегда, оказался прав... Духу ему не хватило...
Да, тут он не ошибся. Малыш ошибся во всем остальном! Он
умер, но не в собственной постели, не на юной красотке и не через тридцать пять
лет. Это случилось сразу после того, как он стал поворачиваться к Эллине.
В тот момент на его голову обрушился страшный удар. Кость на виске
треснула. Из раны брызнула кровь. Егор почувствовал, как она, горячая и
противно-густая, течет по лицу. Но в следующий миг он уже ничего не чувствовал.
Егор рухнул на пол, прямо под ноги Графине, и тут же умер.
Перед тем как сознание покинуло его навсегда, он с обидой подумал: «Как же
такое могло случиться? Ведь я заговоренный...»
– Вот видишь, Малыш, оказывается, ты ошибался, –
прошептала Эллина в ответ на его последнюю мысль, отразившуюся на лице Егора
перед тем, как оно превратилось в ничего не выражающую посмертную маску. Она
отбросила молоток, оставленный строителями на стремянке, возле которой Эллина
стояла, и, прикрыв за собой дверь, пошла к себе. Шаг ее был тверд, а мысли
ясны, как никогда. «Труп из квартиры мне ни за что не вынести. Не хватит сил,
да и соседи могут засечь. Значит, надо придумать, как спрятать его тут, в
квартире...»
– Эллочка, – отвлек ее от размышлений голос
Коти. – Эллочка, там кровь? – И показал за ее спину. Туда, где
из-под двери в комнату Кузнецовых вытек алый ручеек. – Там кого-то убили,
да? – И он стал смотреть на свои руки, совершенно чистые, и
бормотать: – Это я его... Я же хотел... Всегда... Убил! Я вижу
кровь на своих руках...
– Нет, Котя, тебе все снится. Завтра встанешь и поймешь, что
кровь и убийство всего лишь ночной кошмар... – Она взяла Семакина под руку
и повела к его комнате. – Тебе часто снятся плохие сны... Это один из
них...
Она уложила Котю на кровать, и он почти сразу захрапел.
Теперь можно было не волноваться о том, что он ей помешает – Котя под
действием алкоголя спал как убитый. Эллина вышла из его комнаты и прямиком
направилась в свою. Переодевшись и взяв кошелек, она покинула квартиру.
На улице моросило. Но Эллине не нужно было далеко идти,
всего лишь достигнуть стоявшего во дворе грибка со столиком, за которым мужики,
делавшие в их доме ремонт, выпивали после трудового дня.
– О, глянь, – сказал один другому, когда завидел
спешащую к ним Графиню, – старая ведьма прется! Опять придираться
начнет... А то еще в какой-нибудь краже обвинит... С нее станется!
Мужики, подобрались, готовясь дать отпор ведьме, но та,
оказалось, пришла по их души не за тем, чтоб ругаться, а совсем наоборот.
– Подкалымить хотите? – спросила она напрямик.
– Кто ж не хочет? – пожал плечами один из них.
– Вот и отлично. Кирпич мне нужен.
– Сколько?
– Ящик.
– Ну, мать, это ты загнула... Где ж мы его тебе?..
– Любой, пусть даже некондиционный. Битый тоже подойдет.
И цемент. А еще мастерок. Все сейчас надо, пока в квартире никого
нет, чтоб разговоров избежать.
– Где ж мы тебе его сейчас возьмем?
– В подвале, где ж еще. Я видела, как вы туда
кирпич таскали, чтобы сараи там сделать. Его там видимо-невидимо, не убудет...
– Так все подотчетное же, – запальчиво проговорил
бригадир каменщиков.
– Так я плачу-то двойную цену, – в тон ему ответила Эллина.
– Не, мать, не пойдет...
– Как хотите, могу с прорабом вашим договориться, да только
в этом случае денежки он получит, а в квартиру кирпич тащить все равно вам
придется...
– Ладно, уломала, – усмехнулся бригадир, потом
полюбопытствовал: – А на черта тебе кирпич?
– Хочу комнату свою на две разделить, и во вторую жильцов
пускать.
– Ну, даешь! А кто тебе стену-то класть будет?
– Да мужик-сосед. Он умеет.
Бригадир хотел предложить ей услуги своих ребят, но старуха
уже шагала к подъезду.
– В тридцатую квартиру несите! – крикнула она
через плечо. – Расчет после получения...
Она старалась не смотреть на труп Малыша, пока ломала кладку
(в их доме последний месяц постоянно что-то грохотало, и Графиня не боялась
привлечь шумом внимание соседей), вытаскивала из ящика кирпичи, замешивала
раствор. Но вот пришел момент, когда ей нужно было не просто взглянуть на него,
но еще и дотронуться. «Боятся надо не мертвых, а живых!» – сказала себе
Эллина и, подхватив Егора под мышки, поволокла к проему. Он оказался невероятно
тяжелым, но она и не такое в своей жизни таскала, поэтому справилась. Впихнув
Малыша в нишу, она задрала голову вверх, надеясь через маленькое отверстие
дымохода увидеть звезды, но их не было. Как и луны. В небе было так же
черно, как у нее на душе...
