– Нет, – отрезала старуха и зашаркала от двери прочь.
– Тогда всего один! – выпалила Лара торопливо: –
Вы не знаете, к кому во время ремонта семьдесят первого года приходил мужчина в
кожаной куртке?
Шаги за дверью замерли. Несколько секунд стояла тишина,
потом до Ларисиного слуха донеслось невнятное бормотание. Это старуха вступила
в диалог с самой собой. Лара была хорошо воспитана и никогда не перебивала
старших, но на этот раз решила нарушить правило:
– У него еще значок делегата партийного съезда на
лацкане был, – зычно проговорила она.
И тут дверь отворилась!
Это произошло так неожиданно, что Лара не успела
подготовиться к встрече с хозяйкой квартиры. Хотя если б и успела, все равно бы
испугалась, увидев Эллину Берг, ибо она была похожа не столько на живого
человека, сколько на мертвеца. Ее худое крючконосое лицо стало таким бесцветным
и морщинистым, что напоминало скомканный лист пергамента. Щеки впали, глаза ввалились,
волосы почти вылезли. Тело Графини ссохлось так, что походило на ствол
погибшего дерева. Но при этом старуха держалась прямо, а на ногах стояла
крепко – Лара не увидела поблизости ни ходунков, ни даже палки.
– Эллина Александровна, – обратилась к ней
Лариса, – могу я войти?
– Что ты там болтала о мужчине в коже? – спросила
Графиня трескучим голосом.
– Вы не подскажете... – начала Лара, но старуха вновь
оборвала ее вопросом:
– Откуда ты о нем узнала?
– Так вы помните такого? А как его имя не подскажете?
– Зачем тебе его имя?
– Чтобы найти его детей или внуков и сообщить им... –
Лариса на миг запнулась, но, побоявшись своим враньем все испортить,
выпалила: – Сообщить, что их отец или дед умер в 1971 году!
Старухины глаза, до этого тусклые и равнодушные, вдруг
вспыхнули каким-то паническим удивлением, рот приоткрылся.
– Что ты сказала? – прохрипела она. И сглотнула,
плотно зажмурив дряблые веки. – Умер?
– Этот человек был убит в вашей коммуналке. Его труп я
обнаружила, когда сломала кирпичную...
Договорить она не успела, потому что в следующий миг старуха
Берг, покраснев так, будто ее лицо обдало жаром, стала падать вперед. Она
падала, как подрубленное дерево, стремительно и неумолимо, и Лара едва успела
ее подхватить. Когда Графиня обмякла в ее руках, Лара бережно опустила ее на
пол. Трясущимися пальцами коснулась морщинистой шеи. Пульс был! Под
пергаментной старческой кожей слабо билась вена.
– Жива, – облегченно пробормотала Лариса и, вытащив из
кармана сотовый телефон, стала звонить в «Скорую».
Глава 4
– Что с ней? – спросила Лара у приехавшего по вызову
доктора. Он бегло осмотрел больную и принялся рыться в своем чемоданчике в
поисках шприца.
– Инсульт, – констатировал он. – Судя по
изменившемуся цвету лица, кровоизлияние...
– Это которое при гипертонии бывает?
– Не только. Еще при тромбозе, атеросклерозе, травмах
черепа. Нередко возникает при сильном волнении и напряжении, – устало
объяснил врач. – Вспомните, например, Брюса Ли. Он, здоровый молодой
мужчина, умер как раз от кровоизлияния. Перенапрягся. А уж таким древним
старухам, как ваша бабушка, достаточно немного понервничать, и все...
– Все? – переспросила Лара испуганно. – То есть
она не выживет?
– Да пожила уж, хватит, – со свойственным медикам
здоровым цинизмом заметил врач. – Сколько ей? Девяносто, не меньше?
– Даже больше. Она с пятнадцатого года...
– Ну, вот видите! Если она выживет, а это станет ясно в
ближайшие сутки, намучаетесь с ней. Мозговая деятельность нарушена. Как
следствие: парализация конечностей, поражение лицевых нервов, нарушение речи...
– И ничего нельзя сделать, чтобы ее вылечить?
– Мы можем, конечно, подключить ее к аппарату, но...
– Подключите!
– Это ничего не даст! У молодых жизненные функции могут
восстановиться в течение месяца, но вашей бабушке под сто!
– Она не моя бабушка, – поправила его Лара.
– Тем более! – воскликнул он, но тут же
полюбопытствовал: – А кто же?
– Бывшая соседка.
– Тогда зачем вам лишние проблемы? А траты? Мы ее
бесплатно лечить не будем...
– Я все оплачу, – отрезала Лариса.
Врач уважительно хмыкнул, и Лара не стала объяснять, что
движет ею совсем не благородство, а банальное чувство вины: ведь именно она
стала виновницей приключившегося со старухой несчастья. Не приди Лариса к
Эллине, не расскажи о смерти депутата, Графиня так и пребывала бы в своем
непоколебимом спокойствии, а значит, ее не настиг бы инсульт!
– Ладно, я старуху забираю, – сказал Ларе врач. –
Но мне нужны ее документы: паспорт и медицинский полис.
– Я не знаю, где у нее что лежит...
– Поищите. Лучше прямо сейчас. Чтобы сегодня же ее
оформить...
Он распахнул дверь и крикнул курившему на площадке первого
этажа фельдшеру, чтобы тот тащил носилки. А Лара тем временем прошла в
единственную комнату и начала поиски документов. На ее удачу паспорт
обнаружился сразу – Эллина Александровна хранила его в верхнем ящике
старинного комода. Там же лежало пенсионное удостоверение и стопка счетов.
А вот полиса в ящике не оказалось. Так что пришлось поиски продолжить.
Лара порылась во всех отделениях шкафчика, на полках стеллажа, в многочисленных
шкатулках, забитых пожелтевшими письмами и снимками. Полиса она не нашла, зато
наткнулась на вещь, более для нее интересную: порванную фотокарточку. Достав
обрывки со дна шкатулки и сложив их вместе, Лара смогла рассмотреть
изображение. На снимке был запечатлен мужчина с голым торсом, на груди которого
болталась цепочка с круглым кулоном. Мужчина был по-киношному красив, белозуб,
строен, а вот его украшение оказалось чересчур простым. Обычная тонкая цепочка
(в лучшем случае серебряная), на которой висела... пробитая монета. Лариса чуть
фотографию не выронила. Неужели это именно та монета и именно тот мужчина?
Лара перевернула снимок. На обратной его стороне было
написано «Егор Д. Ялта. 1946 г.». Значит, «кожаного» зовут Егором! И в
1946 году он был в Ялте.
«Вот тебе, Лара, два новых факта! – пронеслось в ее
голове. – Жаль, они никак не могут помочь в расследовании. Была бы хоть
фамилия, а так...»
– Девушка, – донесся из прихожей голос доктора. –
Вы скоро?
– Иду, – откликнулась Лара и поспешила на зов. –
Паспорт, – сказала она, протянув врачу документ. – Есть еще
пенсионное удостоверение. А полиса я не нашла...
Доктор проверил прописку. Убедившись, что она московская,
буркнул:
