— Так значит, Шахпур и Хоарезм строили не туранцы? — уточнила Селена.
— Смотря кого считать туранцами, — произнес наемник. — Управляют страной родовитые гирканцы, большая часть армии состоит из них же. Это основа власти короля, его опора и надежда. Есть еще местное население. Оно весьма разнообразно — иранистанцы, шемиты, пунтцы и даже стигийцы. Все племена разобщены и разрозненны, что позволяет держать их в подчинении. С мятежниками военачальники Илдиза не церемонятся. За каждого убитого солдата в селении казнят пятьдесят человек. Ни для женщин, ни для детей исключений не делается. Местным жителям под страхом смерти запрещено носить оружие. Не подчиняются владыке лишь кочевые племена, живущие на окраинах страны — козгары, зуагиры, арсы. Воевать с ними сложно. Король иногда отправляет карательные армии на их уничтожение, но делает это крайне редко. Он относится к кочевникам, как к неминуемому злу.
— Но при чем тут перевороты? — вымолвила волшебница.
— Я ведь не рассказал самого интересного, — усмехнулся киммериец. — Тарим подчинил себе практически все побережье Вилайета. Его войска остановились в пустынях севернее Султанапура. Идти дальше не имело смысла. Воевать там было не с кем. Холодный дикий край… Зато на западе находились богатые сильные страны. Могущественный и непобедимый уши-каган грезил о походах на Шем, Коринфию, Немедию. Он хотел пронести веру в Эрлика через всю Хайборию, к западному морю. Но никто не вечен. Тарим не успел осуществить задуманное и навсегда ушел на Серые Равнины. Вот тут-то и началось…
Северянин остановился. В горле пересохло. Открыв флягу, киммериец сделал несколько глотков вина. Терпкая, сладковато-пьянящая жидкость разлилась по жилам. Аллал подбросил хворост в костер, и пламя вспыхнуло, осветив небольшое плато у грота. Воины Эблиса уже спали, и лишь десятник с интересом прислушивался к словам Конана. Несмотря на свой угрюмый, неприветливый вид, шемит оказался довольно любопытным парнем. Глупцов Рамазан редко продвигал по службе. Начальник королевской стражи неплохо разбирается в людях, и всегда ценил живость ума и тягу к знаниям.
— Тарим умер, — проговорил Конан. — Его заветы были забыты. Еще не остыли угли погребального костра, а уже началась драка за власть. Вместе с пророком в Туран пришли десятки крупных кланов, во главе каждого стоял честолюбивый каган. Междоусобные войны не прекращались несколько лет. Гирканцы истребляли друг друга. Удивительно, что никто из соседей не воспользовался столь благоприятной ситуацией. Видимо, страх перед конницей Тарима был слишком велик. В конце концов, победил сильнейший. Однако ни о каких походах на запад уже не вспоминали. Мало того, король Турана сменил кочевую жизнь кагана на роскошь дворцов. Так получилось, что завоеватели сохранили города иранистанцев. Обычно они разрушали здания, ломали стены, продавали жителей в рабство, но, видимо, еще во времена пророка некоторые военачальники присмотрели себе место для ханства. Соратники нового владыки получили во владение земли, города, невольников. Туран стал типичным богатым государством. Но вот беда — на престол до сих пор чересчур много желающих. Потомки многих каганов считают себя уязвленными и постоянно готовят заговоры. Убийство правителя в Аграпуре — обычное явление. Опора трона — гирканцы, но они же и главная угроза для него. Недаром предшественник Илдиза создал тайную службу. Теперь каждое сказанное слово во дворце известно владыке.
Люди Мишрака ходят по тавернам города, прислушиваются к разговорам, пытаясь выявить бунтовщиков и заговорщиков. Многих пьяных болтунов сгноили в подземельях Аграпура. Воцарилась тишина. Путешественники обдумывали сказанное киммерийцем. Их тайна стоит дорого. Если Илдиз узнает о целях отряда, то неприятностей не избежать.
Неожиданно в беседу вмешался Эблис.
— Я слышал, что похороны Тарима были очень пышными, — негромко сказал десятник.
— Это верно, — кивнул северянин. — Описания есть во многих туранских летописях. Они очень подробные и детальные, но точно никто не знает, где погребен пророк. Тайна умерла с древними каганами, поклявшимися молчать, несмотря на внутренние разногласия. Тарим увел с собой на Серые Равнины много людей. Где-то в туранской степи пятьсот рабов выкопали огромную могилу. На дне соорудили деревянный помост, покрыли его бархатом, а сверху поставили хрустальный гроб. Пророк, всегда носивший простую гирканскую одежду и презиравший богатство, лежал в дорогих золотых доспехах, с мечом и луком в руках. В могилу опустили десять любимых лошадей вождя, сто его жен и наложниц. Золотые монеты и драгоценные камни воины кидали в могилу горстями. Несметные сокровища, ставшие добычей армии Тарима, прятались в землю навсегда. Прочитав последние молитвы, каганы подожгли помост. Пламя достигало пятидесяти локтей в высоту. Ржание животных, отчаянные крики женщин, вопли рабов, привязанных к столбам…
Огонь Эрлика поглотил всех. Выбраться наружу по высоким отвесным стенам было невозможно. С заходом солнца сотня оставленных в живых невольников начала закапывать могилу. К утру их тоже убили. Чтобы никто не нашел место захоронения, триста всадников целый день утаптывали степь. Но и номадов ожидала страшная участь. Во время ночлега пятьдесят телохранителей пророка перерезали всем воинам горло. В Аграпур вернулись лишь каганы. О судьбе телохранителей, думаю, вы догадались. Их мертвые тела были похоронены с большими почестями.
— И никто так и не нашел могилу? — спросил Аллал.
— Нет, — вымолвил Конан. — И искать не советую. Правители Турана только за одну эту мысль отрубают нечестивцу голову. Святотатство жестоко карается во всех странах, а тем более, когда речь идет о пророке. Я прав, Хамар?
— Мне даже страшно произносить подобные слова, — мгновенно отреагировал воин. — Эрлик не прощает грабителей могил.
— Кстати, именно из-за похорон уши-кагана произошла первая ссора правителей Турана и вождей кланов, оставшихся в Гиркании, — заметил киммериец. — Последние считали, что Тарим должен быть погребен на «канабе», — это город курганов, поле для захоронения выдающихся военачальников. Впервые древнюю традицию нарушили. Этим поступком каганы хотели показать свою силу и независимость. Возникло новое государство — Туран. Оно не захотело подчиняться никому… Пророк объединил всех гирканцев одной верой, но его завоевания их снова разделили.
— Потому Илдиза и величают королем, на манер правителей закатных стран? — удивленно уточнила Селена.
— Совершенно верно, — подтвердил северянин. — Владыка Турана хотел быть наравне с правителями Офира, Замеры, Коринфии. Практически все титулы новые господа заимствовали у иранистанцев. Они даже поселились во дворцах своих предшественников. Теперь бывших кочевников окружает богатство и роскошь. Простор унылой бескрайней степи воины сменили на благоухание и тень маленьких ухоженных садов.
— И как на это отреагировали коренные гирканцы? — поинтересовалась девушка.
— Как и следовало ожидать, — презрительно ответил наемник. — Они считают, что туранцы стали слишком слабыми, нерешительными и изнеженными. Между двумя странами весьма прохладные отношения, хотя до открытой вражды, конечно, дело вряд ли дойдет: слишком много родственных связей. Эмир Рамдана часто нанимает на службу бедных кочевников. Платит очень щедро, а оттуда они разъезжаются по всему Турану. В степь возвращаются немногие. Таким образом, армия Илдиза получает постоянную подпитку…
