— Трын одноглазый!
— Ш-ш-ш-ш…
На пороге, покачиваясь из стороны в сторону, стояло нечто. Темно-зеленого цвета, чешуйчатое и блестящее. Оно скалило зубы и таращилось на меня немигающим взглядом желтых глаз.
Я отшатнулся и выставил вперед руку, вспомнив, что клеймор остался на площади, — снял перед танцами, да так и забыл надеть обратно. А еще я вдруг осознал, что больше не слышу веселого гомона снаружи. И музыки не слышу. И голосов.
Хрясь!..
Да, вы все правильно поняли. Тихого шороха чешуи за спиной я не услышал тоже…
Пол был мокрый и липкий. Кое-как придя в себя, я приподнял голову и тихо выругался — перед глазами все поплыло.
Во рту ощущался соленый привкус крови. Моей крови. Ею же были выпачканы половицы. Вторая тварь, которую я преступно проморгал, чем-то неслабо приложила меня по затылку… Я отогнал наплывающую дурноту и с трудом сел. Ощупал дрожащими руками голову — волосы слиплись, кожа под пальцами расползается, но кость вроде бы цела. Уже кое-что… Уй! Левая рука, ощупывающая пострадавший затылок, мизинцем наткнулась на что-то острое и твердое. Размером с ноготь. Сжав зубы, я ухватил это что-то за краешек и дернул.
Чешуйка. Зеленая непрозрачная чешуйка, крепкая, как сталь. Я вспомнил замершее на пороге чудище и криво усмехнулся — ну да, оружия ведь у них не было. И рук не было. А вот длинный хвост — был. Стало быть, им мне и прилетело?
Хвост.
Чешуйчатый зеленый гад.
Затихшая деревня.
Дом старосты.
Тетрадка Фелана…
— Матильда! — взвыл я, подрываясь с изгвазданного пола.
Сапоги заскользили, голова закружилась… Но прислушиваться к собственным ощущениям было некогда. Матильда! Я же ее там оставил, у мостика. В компании иглоноса, но… я уже видел, как эти твари умеют подкрадываться! И бьют без промаха. Да, мне башку не проломили, но в сравнении с хрупкой госпожой де Шасвар… Я придушенно взвыл, костеря свое ротозейство последними словами. Солдат, называется! Порубежник! Он книжек с картинками никогда не видел! А теперь что?
— А теперь — все, — сам себе ответил я, цепляясь за дверную притолоку. Дверь все так же была открыта настежь. — У-у, чтоб меня!
Дом старосты стоял в самом сердце деревни. Как раз напротив площади — локтей пятьдесят до нее, не больше. Луна светила ярко, так что втоптанные в землю погасшие факелы мне не понадобились.
Агуане исчезли. Все до одного, будто их и не было. Если бы не накрытые столы и разбросанные по помосту музыкальные инструменты, я бы решил, что давешнее зеленое чудовище — просто пьяный бред. Вино у деревенских крепкое.
А вот бойцы из них оказались никакие. Это я уяснил, когда с горем пополам доковылял до опустевшей площади. Ни трупов, ни следов борьбы — они что, даже не сопротивлялись? Или заодно с тварями этими были? Поразмыслив, я отрицательно качнул головой. И, скрипнув зубами от новой вспышки боли, подумал: «Нет. Это уже чересчур. Пусть я хорошо знаю всего двух агуан — Рокуша и Арлету, но на сговор с такой поганью этот народ не способен».
Результаты поверхностного осмотра не обрадовали — кроме меня, в деревне не осталось ни души. Тяжело переставляя ноги, я поплелся к мостику, теша себя безумными надеждами и уповая на то, что обжора-иглонос оказался расторопнее меня… Увы. Ни найденыша, ни кнесны — живых ли мертвых — я у ручья не нашел. Только оборванные ползучие стебли роз, россыпь костяных игл на распаханной когтями земле, красные лепестки в воде, похожие на капельки крови, и одиноко лежащая у перил кожаная туфелька с оборванной атласной лентой.
Голова закружилась сильнее. Я плюхнулся задом прямо на холодный камень и поднял туфельку. Все, что осталось. Вы кретин, капрал Иассир. Неужели трудно было догадаться, что одной химерой может и не ограничиться?
Стоп.
Химера?
Я прищурился, вспоминая чешуйчатую тварь в доме старосты. Гибкий змеиный хвост, блестящая броня, желтые звериные глаза, кошачье шипение. И — чтоб мне пусто было — загнутые назад маленькие козлиные рожки!
— Это полная чушь, дружище, — недоверчиво усмехнувшись, пробормотал я. И скользнул взглядом по истерзанной земле возле мостика. Рытвины, оставленные когтями иглоноса, кое-где были словно заглажены и вдавлены в землю. Ну-ка, ну-ка… Прекратив самобичевание, я быстро плюхнулся на живот и уткнулся носом в землю. Даже мутить перестало. А погасшие надежды вспыхнули с новой силой: в неверном свете луны я увидел отпечатавшийся в мягкой почве волнистый рисунок. Чешуя! И если вспомнить, что она идет от головы к хвосту, то по рисунку ясно видно — похитившие моих спутников твари отсюда двинулись в обратную сторону. Вероятно, к логову. Сдается мне, ушли они не так давно.
— Вот и прекрасно, — многообещающе протянул я, вновь принимая вертикальное положение. Усилием воли отогнал головокружение, обернулся в сторону осиротевшей деревеньки и прошипел не хуже зеленого гада: — Ну теперь держитесь…
Милезы не отличаются мягкостью нрава, это всем известно. От себя могу добавить только одно: чтобы умереть, совсем не обязательно спорить с полукровкой!
След чешуйчатых тварей потерять в лесу было нелегко — широкая колея изломанных кустов и словно бельевым катком спрессованная трава услужливо подсказывали дорогу. Клеймор, на всякий случай вынутый из ножен, вселял уверенность. Зеленая ткань мундира слилась с листвой. Голова, правда, все так же раскалывалась на части. Рану на затылке я промыл и кое-как перевязал, чтобы не кровила, но больше ничем поправить здоровье не смог. Головокружение ушло, и на том спасибо… Древесные стволы впереди начали редеть. Я пригнулся и перешел с бега на шаг. Не хватало еще, чтобы меня во второй раз в клещи взяли тепленьким.
Лес кончился. Показалась дорога. И знакомая река, где еще днем мы с госпожой де Шасвар стараниями Брыся бултыхались в воде. Так. Кажется, сумасшедшая мысль насчет химеры все-таки имеет под собой некоторые основания.
Я свернул влево, туда, где темнел густыми кронами очередной перелесок. Тоже знакомый. Вон сухая балка, за ней — три кипариса, а чуть дальше — кружок молодых дубков. Помнится, как раз у их корней мы из лабиринта вылезли? Прекрасно. Там я уже был, врасплох не застанут, сволочи.
Вход в логово химеры черным провалом темнел в земле. Он стал раза в четыре шире. А примятая трава услужливо подсказала, что с чужого праздника ночные гости ушли именно сюда. Кстати, если я прав, они отсюда же и вылезли. Вот сейчас и проверим! Я с сомнением сунул руку в карман и нащупал огниво. С одной стороны, в такой темнотище я точно на кого-нибудь нарвусь. Но привлекать к себе внимание огнем — тоже не лучшая идея. Пальцы наткнулись на теплый каменный шарик. Подарок Фелана? Жаль, потух. Хорошая вещь, полезная. Я покосился на карман и недоверчиво хмыкнул — из прорези в ткани пробивалось неяркое холодное свечение. Он… работает? Снова? «Вот уж свезло так свезло!» — мысленно усмехнулся я, вынимая дар подземного мага из кармана. Шарик светился все тем же ровным светом. Отдохнул и подзарядился, что ли?.. А, да какая разница.
