Но каково же было мое удивление, когда служанка, закончив помогать с платьем, вновь принялась рыться в своей корзинке. Через некоторое время она извлекла оттуда гребень, шпильки и небольшое зеркало на ручке в бронзовой оправе:
— Позвольте помочь вам с прической?
Ну раз уж я начала…
Не знаю, правда, что Абигел собирается делать с настолько коротко остриженными волосами: я же, когда сбегала, резала как можно короче. А теперь они слегка отросли и еще сильнее начали виться.
Молодая фенийка колдовала над моей головой минут тридцать. Наконец закончила и улыбнулась:
— Посмотрите, госпожа.
Я потянулась к зеркалу, вгляделась в его мутную глубину и удивленно охнула: кроме меня в зеркале отражались еще двое — мама и папа… Но как?!
Кажется, оханье вышло чересчур громким. Уже через мгновение от двери раздалось пронзительное:
— Что случилось?
Я оглянулась: на пороге стоял хозяин замка. Честно говоря, как ответить на его вопрос, я не знала, а потому промолчала. Абигел же побледнела как полотно и, выдернув у меня из рук зеркало, зачастила:
— Ничего, милорд, все в порядке! Я просто делала прическу, госпожа увидела себя в зеркале…
Его сиятельство легким движением руки забрал у служанки предмет спора, бросил короткий взгляд на темное стекло и кивнул:
— Можешь идти.
Служанка выбежала из комнаты, забыв даже свою корзинку, а хозяин замка повернулся ко мне:
— Прошу простить меня за это маленькое неудобство. — По губам скользила легкая усмешка. — Надеюсь, завтрак в приятной обстановке сможет все исправить.
И он вышел из комнаты раньше, чем я успела хоть что-то сказать. Что здесь происходит? Что это вообще было?
В столовую меня провожали под конвоем уже знакомые охранники. Двое показывали дорогу, еще двое следовали за мной — на всякий случай, а то вдруг сбегу? Мысль о том, что, во-первых, я совершенно не знаю, где здесь выход, а во-вторых — в длинном платье с узкой юбкой по фенийской моде особо не побегаешь, никому и в голову не пришла. А может, это было почетное сопровождение.
Правда, я в этом очень сомневаюсь.
Возможно, в башне имелась настоящая столовая — с длинным столом на сто пятьдесят персон, с развешанными по стенам щитами, со стоящими в нишах доспехами. Все это вполне возможно, но сегодняшний завтрак проходил в совсем другой комнате: небольшой, напоминающей скорее приемную перед кабинетом. Даже белоснежная скатерть была расстелена на письменном столе, заставленном многочисленными блюдами. Стульев оказалось всего два.
Хорошо хоть не один, от местного хозяина всего можно ожидать.
Оставив меня в комнате тет-а-тет с его сиятельством, мои охранники удалились. А мне стало так неуютно, так неуютно…
Наедине.
С незнакомым мужчиной.
В чужой стране.
Где носит этого Айдена?! Почему из-за него я должна так мучиться?!
Впрочем, сейчас ради разнообразия хозяин башни решил быть чуточку повежливее. При виде меня он вскочил со стула и изобразил легкий поклон:
— Госпожа де Шасвар, я счастлив, что вы согласились принять мое приглашение на завтрак!
А у меня был выбор?
— Боюсь, не могу ответить вам тем же, — сухо ответила я. — Я до сих пор не имею чести знать вашего имени.
— Моя вина, госпожа де Шасвар, — покаянно вздохнул раненый. — В этой глуши так быстро забываешь все правила приличия… — Голос у него был неприятный, клекочущий и неожиданно высокий. — Позвольте представиться: Мордред Ланвэйр, граф Брашан.
Мордред… Где я слышала это имя? Не могу вспомнить. И самое главное, крутится ведь в голове, крутится, а вот сообразить, при каких обстоятельствах его называли, не получается.
— Но увы, я ведь тоже не знаю вашего имени, госпожа де Шасвар. Неужели вы не доставите мне радости и не назовете его?
А что я теряю?
— Калнас Матильда.
Фамилию мужа я называть не стала. Хоть Шемьен порядочная скотина, но хватит того, что я отцу проблемы создала. Небось этот граф уже письмо ему написал с требованием выкупа. Иначе зачем он меня здесь держит?
Нет, дело не в том, что я пожалела своего уже почти бывшего супруга. После той подлости, что он совершил, его и жалеть-то не за что. Вопрос в том, что я и так уже сказала слишком много.
Прислуживающие за завтраком молчаливые слуги напоминали привидений. А я — я себя так не контролировала уже очень давно: следила за каждым жестом, за каждым словом, сидела, уткнувшись взглядом в столешницу и чувствуя в волосах чрезмерно тяжелые шпильки, с помощью которых Абигел уложила волосы. Но все равно ежесекундно казалось, что за мной следят и наблюдают: ловят каждый жест, каждый взгляд…
— Что привело вас в Фирбоуэн, госпожа де Шасвар?
— Я путешествую.
— В нескольких часах пути отсюда есть небольшая агуанская деревня… Вы ведь были там?
Интересно, откуда такие сведения? Он уже успел послать кого-то туда?
Но спорить я не стала.
— Была.
— А… Тот юноша, что находился с вами, кто он вам? Ваш муж?
Айден?! Я едва сдержалась, чтобы не спросить, где он. Если я здесь пленница, вряд ли мне что-то расскажут. Особенно если я буду выглядеть очень заинтересованной.
— Случайный попутчик. — Сама не знаю, как я умудрилась натянуть на лицо маску спокойствия. А потом еще и меланхолично спросила: — Вы давно его видели?
— Тогда же, когда и вас. Несколько дней назад. Вы замужем?
Ну раз уж я решила, что не называю фамилию Шемьена…
— Нет.
Рука слуги, наливавшего вино в бокал, дрогнула, и он пролил несколько капель мне на рукав.
Граф Брашан какое-то время помолчал, крутя в руке вилку, и вздохнул:
— Все-таки приятно осознавать, что дитя Гвендолин пошло в нее красотой.
Тут я все-таки не удержалась:
— Вы знаете маму?
Нет, я помню, он на что-то такое намекал, но тогда у меня не было возможности спросить. А вот сейчас есть.
— Когда-то я претендовал на ее руку и сердце. И если бы не ваш отец, — в голосе графа зазвучали мечтательные нотки, — мог бы даже их получить, несмотря на возможное кровосмешение. Еще и этот идиот Хевин помешал.
Незнакомое имя я пропустила мимо ушей, а вот вопрос кровосмешения меня как-то забеспокоил:
— В каком смысле?
— Гвендолин — моя кузина. Не двоюродная, правда. В пятом или шестом колене.
И тут я поняла…
Я наконец поняла, кто сидит передо мной. Поняла, откуда он знает, что я была в деревне с Айденом. А еще я вспомнила, где слышала имя Мордред. Ведь именно это имя называла мама, перед тем как я сбежала от нее.
