Свет из помещения на миг упал на его лицо, и я действительно разглядела капрала.
— Айден!
К Трыну приличия, правила поведения, к Трыну, к Трыну, к Трыну!
Я уже и сама не помню, как повисла у него на шее.
— Матильда!..
— Я тебя нашла, — счастливо всхлипнула я. На глаза сами собой навернулись слезы. — Я так боялась, что не найду…
— Матильда, ты… что ты здесь делаешь?!
— Тебя ищу! — Я на миг запнулась, а потом зачастила, боясь, что собьюсь: — Я из дома сбежала! К тебе! И обратно ни за что не вернусь!..
— Да кто ж тебя пустит, — невесело усмехнулся он, медленно проводя рукой по моим волосам.
Я так и замерла, уткнувшись лицом в его мундир. Не хочу никуда уходить… Вот так и буду стоять, и плевать я хотела и на папу, и на Коди, который где-то там поблизости, и на всех-всех-всех…
Тот, кто бежал за Айденом, не заметив меня, шагнул к капралу:
— Что, передумал все-таки, чурбан упер… Ой!
Я поспешно отодвинулась от капрала.
— Матильда, знакомься, — начал он. — Это Блэйр, мой друг и сослуживец. А за «чурбана» он еще по ушам огребет.
— Трын одноглазый! — Блэйр был, мягко говоря, в шоке. Как я его понимаю… — Кнесна?! То есть… прошу прощения, госпожа де Шасвар, я в некотором роде… это самое… не ожидал! Ваш… то есть наш… в общем, капрал Иассир не предупредил, что вы осчастливите своим посещением эту… Айден, что ты ржешь?!
— Действительно, — откликнулся Коди. — Нашел время. Хоть с порога отойдите! Там вон уже очередь образовалась на вход. И все с такими рожами, что…
— Ты потише, а! — перебил его капрал, покосившись на пятерых явно нетрезвых личностей, переминающихся с ноги на ногу у крыльца «Ундины». Двое из них были милезами. И фенийский вполне могли знать. — Извините нас, господа. Проходите! — И, прежде чем я успела хоть слово добавить, потянул меня за руку: — Нам с госпожой де Шасвар нужно поговорить. Наедине. А вы, парни, пока пропустите по кружечке, заодно и познакомитесь.
Коди с Блэйром переглянулись, фений открыл рот, собираясь что-то сказать, а потом махнул рукой и вздохнул:
— Да ну вас всех…
Вслед за Блейром он скрылся в «Ундине», а через пару мгновений оттуда донеслось:
— Красавица, тебя как зовут? Арлета? Будь добра, мне из вон той, вон той и вон той бутыли. Все — в один стакан. Иначе я тут скоро с ума сойду…
Айден отвел меня в сторонку, глубоко вздохнул, словно к прыжку с берега готовился, и тихо начал:
— Матильда, я вчера был у вас дома. И разговаривал с твоим отцом.
— Знаю… — Ох, чувствую, у меня щеки гореть начинают.
— Я просил у кнеса твоей руки, и он мне отказал.
Тут надо было что-то сказать, надо, но я даже слов подобрать не могла.
— У него были веские причины для отказа, Матильда… — Капрал запинался на каждом слове.
Не поняла. Он передумал?
— И дело даже не в мезальянсе, — продолжил Айден. — Ты… Ты правда достойна лучшего! Самого лучшего! А не такого, как я или твой бывший муж. Мы ведь, в сущности, с ним похожи. У нас обоих нет ни гроша, и по части женщин…
Я попыталась возразить, но он не дал мне вставить ни слова:
— Не перебивай, пожалуйста! Да, я бабник, солдафон и милез в самом худшем смысле этого слова!.. Я никогда не сделаю карьеры и до старости буду мыкаться по гарнизонам, если меня вообще завтра не спишут на гражданку. Отец скорее всего тоже очень скоро лишит меня и покровительства, и наследства, которое и так курам на смех. Я умею только драться да влипать в неприятности. И моей жене придется тащить эту ношу вместе со мной… Ты рождена для другой жизни, Матильда! Для красивой, легкой, беззаботной. Такой, которой со мной у тебя точно не будет. И я не хочу, чтобы ты…
Тут я уже не выдержала.
— Не хочешь? А меня ты спросил?!
— Но я…
— Опять «я»! Все время «я»! Сколько можно?! Если бы я чего-то боялась, я бы просто никуда не сбегала! Ты можешь понять? Если бы ты был мне не нужен… О боги! Да наплевать мне на «беззаботность» и «съемные квартиры»! Наплевать на то, что я «дворянка в семнадцатом поколении»! И… и пусть хоть все женщины Эгеса — от жены твоего начальника до самой последней прачки — знают, какого цвета у тебя простыни! Новые постелю!
Я выпалила все это… И почувствовала, как у меня перехватило горло. От горечи, от обиды… Слезы сами навернулись на глаза…
Платок. У меня где-то был платок. В левом рукаве. Нет, в правом. Да где же этот проклятый всеми богами платок?! Слезы льются как не знаю что, а платка все нет и нет! И я сейчас похожа на круглую дуру, и Айден сейчас это окончательно поймет, и…
— Прости меня, — тихо выдохнул он. — Пожалуйста! Не надо плакать, я того не стою. Я дурак и… еще раз дурак! — Неизвестно, кто из нас больший. — Тебе очень со мной не повезло, я знаю. Но есть одно смягчающее обстоятельство…
— К-какое? — Я от любопытства даже платок искать перестала. Так и стояла, шмыгая носом. Сейчас он у меня покраснеет, распухнет, и Айден окончательно уверится, что дура здесь как раз я.
— Я тебя люблю. Настолько, что иногда веду себя как последний баран…
— Правда?.. — Я и слов других подобрать не смогла. Лишь прижалась к его груди.
— Про барана-то?
— Ну, Айден!
— Тсс… Конечно, правда. — Он коснулся губами моей макушки. — Знаешь, если бы ты не сбежала, я бы тебя сам увез. Нынче же ночью. То есть у Блэйра на этот счет были некоторые сомнения, но… У меня же опыт! Я даже у фенийского барона на его собственной земле его же собственную карету из-под носа увел… Так что у кнеса де Шасвара не было шансов! — вдохновенно заявил капрал, ободренный моим молчанием.
А мне и говорить-то ничего не хотелось, только стоять рядом с ним, и все…
— И вообще я все продумал, — после паузы добавил он. — Атти, нашего писаря, попросил с храмовником знакомым договориться, у него в церковных кругах большие связи… Они, наверное, и договорились уже. Тут же Цветочная улица недалеко?
— Квартал или два… — Кажется, я потеряла нить разговора. — А зачем она тебе?
Вместо ответа капрал хлопнул себя по лбу, выпустил меня из объятий и, опустившись на одно колено, вынул из кармана маленькую шкатулочку. Ой…
— Госпожа де Шасвар! — Как официально! — Совсем недавно я уже стоял перед вами на коленях и просил оказать мне честь… Вы опрометчиво подарили мне танец. А с ним — надежду. И вот я вновь у ваших ног!.. И снова не с пустыми руками… Это кольца моих родителей. Они, конечно, не годятся для помолвки, но… Матильда, ты же выйдешь за меня, да?..
Ой, у меня даже уши покраснели… Я на миг прижала ладони к горящим щекам, кончиком пальца дотронулась до обручальных колец, лежащих на бархатной подушечке, все еще не до конца веря, что это не сон…
