– Пошли, – сказал Бродяга.
Они спустились по лестнице, вышли за ворота. Подошли к кораблю. Бес протянул руку, потрогал.
– Холодный, – сказал Бес.
Корабль был очень похож на обычный, только светился холодным огнем. И вместо весел имел крылья.
– Полетим? – недоверчиво спросил Бес.
– Выходит, что боги летают, – сказал Бродяга. – У нас осталось небольшое дело на Островах.
– Мамочка! – восхитился Бес.
– Бог улетел, – сказал царь Алмаза, провожая взглядом диковину.
Остальные вожди стояли на холме молча. Не каждый день такое бывает. А сегодня и Проклятый город взяли, и бога увидели… Издалека, но все-таки.
И крылатый корабль. «Все равно не поверят, – с обидой подумал Северянин. – Рассказывай – не рассказывай…»
Когда светящийся корабль скрылся из глаз, Хитрец перевел взгляд на горящий город. Получилось. Все вышло. И эти идиоты, вожди и цари, они теперь никому не смогут объяснить, что могли сделать это без его руководства. Он, царь Заскочья… Пока только Заскочья. А скоро – соправитель Семивратья… Завоеватель.
Нужно будет проследить, чтобы при дележке они не забыли выделить ему еще десятую часть – как предводителю. Молчат, уроды.
Хитрец оторвался от созерцания пожара и посмотрел на союзников. В город никто из них не пошел. И это правильно. Дело полководца не мечом махать, а стоять вот так на холме и отдавать приказы через посыльных. Хитрец посмотрел на своих телохранителей… Вернее, хотел посмотреть – на месте их не оказалось. Только люди Северянина. И кажется, Алмаза и Дельты. А три десятка его…
– Похоже, – сказал царь Алмаза, – Проклятый город мы взяли.
– Ага, – с довольным видом кивнул Северянин. – Выполнили волю богов. Теперь – все. Можно и по домам. Честно скажу – соскучился. Даже по теще соскучился.
Они словно не замечали Хитреца, хотя стояли вокруг него. Перебрасывались словами и фразами через его голову, словно в мяч играли. И Хитрец никак не мог понять, куда подевались его люди. Не хотел понимать.
– Больше нет союзного войска, – сказал царь Дельты. – Кому хочешь, можешь в рожу дать.
– Да ну что ты, – махнул на него рукой царь Алмаза. – Кому в рожу? Выпить всем вместе нужно, отметить. Семивратца, кстати, похоронить…
– Да, – кивнул Северянин, – урод был, конечно, но не дожить до победы всего один день…
Северянин поцокал языком.
– Этот Жеребец так некстати появился… – сказал Северянин.
Остальные покивали – в том смысле, что да, жаль. Хотя… Если кто от всего этого выиграл, то только Хитрец.
– Нет, ну правда, – сказал царь Дельты, – он вначале захворал, заключил договор с Семивратцем… А потом вдруг выздоровел, а бедняга Семивратец – помер. От руки любовника собственной жены. И что интересно – кто мешал Жеребцу другой яд налить в вино, долго действующий? А так – ничего он не выиграл, только Хитрец все получил. Да?
Да, согласились все.
Хитрец сообразил, к чему ведется разговор, но от него уже ничего не зависело.
– Слышь, – сказал Северянин, – ты вот так здорово в договорах и законах разбираешься… Скажи – уже все, уже мы от обета свободны?
Хитрец хотел что-то ответить, но его опередил царь Алмаза:
– Конечно. Все. Город взят. Никто никому больше ничего не должен.
– Разве что, – сказал Северянин, – вернуть то, что задолжали.
Хитрец попытался выскочить из круга, но толчком в спину его вернули в центр. Он схватился за меч, но оружие из руки выбили.
– Не нужно! – выкрикнул Хитрец, получил по зубам и упал.
– Предводитель? – осведомился царь Алмаза и ударил ногой.
Хитрец завыл, не столько от боли, сколько от ужаса и обиды. Он не учел этого. Он забыл, что взятие города делает его беззащитным. Слишком увлекся. А они дождались своего момента. Дождались, и вот теперь…
Это были не цари и вожди. Это были обычные мужики, которые слишком долго терпели выходки сопляка. И били они его вовсе не за то, что он собирался с ними со всеми сделать. Этого они не знали и не могли себе представить. Били царя Заскочья именно за то, что он позволил себе выделяться, был не таким, как они.
– Больно? – спросил Северянин.
Хитрец не мог говорить. В груди жгло, рот заполнился кровью.
– Уже все, – сказал Северянин. – Больше больно не будет.
Нож вошел под нижнюю челюсть Хитреца.
– Теперь что? – спросил царь Алмаза.
– Как договаривались. – Северянин вытер нож об одежду Хитреца. – Его и три десятка его жмуриков грузим на корабль. Охраны в лагере нет, все в городе. Мои отведут его подальше и пробьют дно.
– Красивую сказку придумают поэты, – сказал повелитель Синего острова. – Наш Хитрец собрал верных людей и отправился в долгое плавание. Лет на десять.
– А что? – кивнул Северянин. – Семьи у него нет, можно и попутешествовать.
– Или скажем, что он улетел в крылатом корабле?
Это предложение было с некоторым сожалением отвергнуто. Никто не поверит. Нет таких дураков, чтобы верить в светящиеся летающие корабли.
– Ну, вот и все, – сказал царь Алмаза, когда тела унесли к кораблям.
Лично он по возращении собирался наведаться в Заскочье, раз уж там отсутствовал царь, но вслух он об этом, естественно, не говорил. Человек семь из предводителей союзников помельче прикидывали то же самое, а остальные взвешивали, не заявиться ли в Семивратье. Лучше, конечно, было бы посвататься, но все были женаты.
Из города потянулись войска, нагруженные добычей.
– Все, – повторил царь Алмаза. – Теперь – все.
Глава 11
Бес молчал все время, пока они добирались до Острова. Мастер и Бродяга о чем-то тихо разговаривали – Бес не прислушивался. Еще недавно он был уверен, что удивить его трудно – почти невозможно. Он вместе с богом пил, ел и воевал. Он мог высказать богу прямо в глаза все, что думает. И то, что к этому богу он относился с уважением, вовсе не означало, что Бес будет подобострастно гнуться перед остальными. Да, говорил себе Бес, Бродяга заслужил мое уважение. Заслужил. А остальные…
Светящийся корабль был лишь первым ударом. Он напрочь выбивался из обыденной жизни, был порождением Силы, ее воплощением. Даже воздух вокруг него, казалось, был пропитан Силой. Или это так и было на самом деле.
Потом появился Мастер. Бог.
Бродягу первоначально Бес не воспринимал как бога, и это помогло потом свыкнуться с мыслью, что мужик, сидящий напротив, по другую сторону костра, – бог.
Мастер – это бог с самого начала.
Бог, храмы которого он видел по всему миру. Бог, которому поклоняются тысячи, без жертвы которому не обходится ни одно строительство, ни одна кузница или мастерская.
