Слуга, тот, что был возле креста, внезапно ударил ножом.
– Он быстро приходит в себя? – спросил Кардинал Пса, с интересом рассматривая струйку крови, вытекающую у Хозяина из раны на груди. – Как часто ты его убивал?
Пес не успел ответить – закричала ведьма в углу.
– Они возле монастыря, – сказал Кардинал, оглянувшись на ведьму, – ожог левой руки и...
Ведьма снова закричала.
– ... и мизинец, – закончил Кардинал.
Слуга с факелом подошел к кричащей ведьме и прижег рану.
– Он возле монастыря. Так что – можно начинать прямо сейчас. Но мы – подождем. Пусть наш гость придет в себя. И мы с ним поговорим.
– Ты что-то хотел мне сказать? – спросил Старик. Масляные лампы освещали шатер. Военный совет чинно восседал по кругу, в центре которого стоял аббат.
– Говори, мы слушаем, – сказал Старик.
– Зачем вы пришли? – спросил аббат.
Старик засмеялся, и вслед за ним засмеялись благородные рыцари. Даже языки пламени в лампах задергались, будто их рассмешил этот странный вопрос.
Зачем пришли?
– А ты разве не понимаешь? – голос Старика стал вкрадчивым и тихим, таким тихим, что Ловчему захотелось закричать.
Все было не так. Все было неправильно.
Не похож был этот человек, назвавшийся аббатом, на воплощенное зло. Это был обычный человек. От него не тянуло Силой.
– Мы пришли, чтобы выжечь скверну, – Старик шептал, словно боялся, что его услышат за пределами шатра. – Ты... Ты решил, что мы не найдем тебя, не раскроем твоих черных замыслов... Ты ловко все это придумал. Собрать ведьм и колдунов, оборотней и упырей... Ты их приучаешь к боли, готовишь к тому, чтобы никто не смог распознать в них слуг дьявола... И что потом? Что потом? Ты собирался создать другой монастырь? А потом – третий? А потом выпустить свои полчища... Скольких ты уже смог научить? Сколько твоих воспитанников тайно живет среди людей, ожидая твоего приказа?
– Я... – произнес аббат.
– Ты, именно ты! – воскликнул Кардинал. – Именно ты можешь сейчас все решить. Фигуры расставлены. Все готово. Я могу обойтись и без тебя, без твоего согласия. Но я хочу, чтобы ты был рядом со мной.
Хозяин улыбнулся и посмотрел на свои руки, прибитые к кресту, на свои ноги.
– Это для того, чтобы ты выслушал меня, – Кардинал даже руками виновато развел. – Я ведь пытался... Помнишь письмо? И бедный посланник, которого вы так неудачно одарили живой водой... Вы не поверили, что мое предложение серьезно и что это не просьба слабого. Я пытался избежать всего этого...
Кардинал указал на крест и на нож в руках своего слуги.
– Вы искали Бога... вы потратили почти тысячу лет на то, чтобы отыскать его следы... Или хотя бы следы того, кто восстал против Бога... И что?
– Мы не нашли, – ответил Хозяин.
– Конечно. Он молчит. Он не отвечает на наши молитвы и просьбы, и мы вынуждены придумывать... Вот он даровал победу христианскому воинству, а вот, разгневанный на нас за грехи наши... Чушь!
Кардинал выкрикнул так резко, что сорвался и закашлялся. Слуга молча протянул чашу с вином. Кардинал выпил.
– Господь так велик, что просто не обращает внимания на нас, копошащихся у его престола. Он знает все наперед. Как бы мы ни извивались, ни грызлись между собой, мы все равно придем к выбору – Он или другой. Вечная жизнь или вечные муки... Кстати, а вечные муки – это разве не вечная жизнь?
Мы болтаем о бессмертии души... Если мы отдаем ее Богу – она бессмертна. А если отдаем дьяволу? Тоже бессмертна? Ты ведь наверняка видел людей, которые готовы были страдать, лишь бы остаться в живых. Что-то здесь не так... Не так.
Кардинал встал с табурета и прошелся по комнате.
– Господь молчит. Он не хочет разговаривать именно с нами? Или он никогда ни с кем не говорил? И нам врут. И мы передаем эту ложь из поколения в поколение... Не нужно ухмыляться! – выкрикнул Кардинал, заметив улыбку на лице Хозяина. – Я мог бы снова воткнуть тебе в сердце нож, но у нас мало времени. Давай попытаемся договориться...
Улыбка Хозяина стала шире.
– Правда, давай договоримся. Ты выслушаешь меня... И примешь решение. Если ты попытаешься вырваться... Здесь, в комнате, несколько человек, которые, благодаря вашему напитку, могут тебе противостоять... Не вечно, но столько, чтобы мой приказ успели выполнить. Я тебе потом объясню, какой приказ. Сейчас просто обещай, что не будешь пытаться...
– Хорошо, – сказал Хозяин. – Я жду.
– Мы не можем ждать бесконечно, – Старик откинулся на спинку кресла. – Ты сам пришел к нам, а теперь стоишь и молчишь. Ты пытаешься выиграть время для своих слуг? Прости, своей братии...
Аббат прошептал что-то, сжимая в руках четки.
– Хорошо, – сказал аббат. – Я буду говорить. Я буду просить вас...
Кто из рыцарей хмыкнул.
– Еще раз хрюкнешь, – предупредил Ловчий, – морду в затылок вобью.
– Вы знаете, что чувствует оборотень, когда касается серебра? – аббат оглянулся, словно ожидая от собравшихся ответа. – И что чувствует ведьма, принимая святое причастие?
Несколько человек осенили себя крестом, но промолчали, оглянувшись на Ловчего.
– Вы себе и представить не можете таких пыток. А я... Я могу только представить. И сделать эти пытки еще мучительнее. Да, мучительнее. Моих сил хватает на то, чтобы днем выглядеть бесстрастным. Ночью... Ночью я молюсь. Ночь за ночью я прошу Господа только об одном... Все они допустили ошибку... слабость. Они лишились души, лишились надежды на... У них не осталось надежды. У них не осталось будущего, а только прошлое и настоящее. Они не думают о завтрашнем дне, все их силы направлены на то, чтобы пережить день нынешний. Преодолеть его муки. Понимаете? – аббат покачал головой. – Не понимаете... Они могли остаться в вашем мире. Они рассказывали мне, какое это наслаждение – настичь свою жертву, выпить ее кровь... Или создать из ничего нечто, пусть злобное, пусть кровавое... Это позорное, греховное наслаждение, но это наслаждение!
И то что их могут убить... Так ведь каждого могут убить. В любую секунду.
А они видят такие яркие краски! Они видят мир таким, каким мы с вами никогда его не увидим. И что? Они пришли ко мне... Ко мне. Они пришли за мучениями, за болью и отчаянием. И знаете, почему? Почему я собрал их, почему кровавыми слезами плачу каждую ночь? Они не могут быть прощены... Они прокляты навеки... У них нет души. Но те муки, которые они терпят... Те страдания, на которые они себя обрекли... Сами, без принуждения... Вопреки всему... Разве это – ничего не стоит? Разве Господь, который все видит и все понимает – разве он не поймет...
Я не могу дать им спасение. Я могу помочь им получить шанс... Иллюзию шанса... крохотную, исчезающую иллюзию... получить прощение.
