– О чем? И кому?
– Псу. Ты Псу ничего не сказал? Так и расстались? Хозяин потер руки, словно на морозе.
– Я так и понял... – протянул Ловчий, – Он когда приезжал последний раз...
– Он к тебе приезжал?
– Естественно. Он ведь должен был со мной поговорить. Как человек с человеком, – Ловчий подвинул Хозяину блюдо. – Ты кушай.
Хозяин покачал головой:
– Значит, все-таки он понял.
– Ну знаешь, – пожал плечами Ловчий. – Мы, конечно, с тобой стали почти близнецы-братья, жизнь укатала, как море гальку...
Словно в подтверждение море что-то невнятно взревело и попыталось дотянуться волной до стола.
– ...но ни я богом, ни ты человеком так и не стали. А у Пса – нюх. – Ловчий налил в глиняные чаши вина. – Правда, он, как сам признался, понял только там, в катакомбах. Уже после того, как все решилось с жертвоприношением. Он вот тут сидел, на твоем месте. Говорит, сказал тебе тогда что-то о перстах в раны... И тут как озарило. Он тогда с тобой так быстро и распрощался поэтому... Боялся, что ты...
– Обижусь? – спросил Хозяин.
– Благодарить будешь. И посулишь ему бессмертие и вечную молодость. А он боялся, что не сможет отказаться. А вот со мной тут долго сидел, рассказывал-рассказывал-рассказывал... Словно старался выговориться на много веков вперед.
– И ты ему ничего не сказал тоже? – спросил Хозяин.
– О тебе? – уточнил Ловчий.
– Ну... Обо мне ты, судя по всему, ничего не сказал... А о нем...
– Знаешь, приятель! – Ловчий и море вскричали одновременно и одинаково яростно. – Сволочь ты, хоть и бог. Какая сволочь!
Ловчий попытался вскочить с табурета, но зацепился краем одежды за неструганую ножку, споткнулся и упал бы, если бы не схватился за край стола.
– Только не нужно пьяного дебоша, – поднял ладонь Хозяин. – И почему я сволочь?
– Это Пес с непривычки не понял. Он к тому моменту выпил бочку сомы и продолжал потреблять неумеренно... ему там нужно было вырезать остальных, потреблявших амброзию. В общем, нужно было сохранять боеготовность. И ему казалось, что его ломает именно от выпитого... Похмелье от пищи богов... Зачем ты подбросил ему это – бессмертие и вечную молодость? Шутка такая? Жестокая шутка? С каких пор ты стал любителем...
– ...жестоких шуток, – тихо закончил фразу Ловчего Хозяин. – А ты сам подумай... Рано или поздно он бы лишился амброзии... Ее ведь нельзя долго хранить. И что тогда бы произошло? Он придумал...
– Он ведь просил оставить людей в покое. Дать им возможность...
– Он сам выбрал свою судьбу. Сам. Я только помог. Когда он все поймет... что ж, найдет меня – и мы поговорим. Ведь мы же с тобой знаем, как умирают бессмертные. Знаем?
Ловчий побледнел и отвернулся.
– Но хотя бы о себе ты мог бы ему правду сказать, – не оборачиваясь пробормотал Ловчий. – О том, что твое истинное имя... Что Кровавая жертва...
– Ты назвал меня жестоким... – тихо сказал Хозяин. – Жестоким. Сейчас Пес уверен, что именно он спас Церковь. Принял на себя ответственность... свой крест. Это его поддерживает. И что ему сказать? Что в Книгу Младшего Дракона мы, на всякий случай, вписали не мое имя? И что без моего желания никто не сможет передать мне в жертвоприношении свою Силу? Я все-таки не камень. Это у камня все просто с истинным именем. Мне все вот это нужно было тогда рассказать?
– Не знаю, – пожал плечами Ловчий. – Не знаю. Когда он уезжал, мне хотелось...
– А что ж ты ему всего не рассказал? Ловчий махнул рукой.
– В том-то и дело, – Хозяин тяжело вздохнул. – В том-то и дело... Ему и так выпало... Он выбрал... А делать его жизнь бессмысленной... Я не смог.
– Знаешь что, – сказал Ловчий после тягостного молчания. – Ты, наверное, езжай... Уходи. Не могу я тебя сейчас видеть...
Хозяин встал, оглянулся на своего коня, привязанного возле дома. Конь так и стоял не расседланный.
– Попрощайся с Птицей за меня, – сказал Хозяин. Ловчий, не оборачиваясь, кивнул.
Песок захрустел под ногами Хозяина.
– Не обижайся, – сказал Ловчий. – И не прячься. Я тебя найду. Вот успокоюсь – и найду.
Хозяин улыбнулся.
Вскочив в седло, Хозяин оглянулся на Ловчего. Захотелось сказать... Нет, Хозяин покачал головой, отгоняя это желание. Ловчий подумает, что Хозяин боится. Даже не подумает, а просто поймет это.
Боится.
Хозяину казалось, что Пес обманул их всех.
Обманул.
Себе он взял борьбу. А им... Им оставил самое трудное – жить. Не сражаться и совершать подвиги, а жить.
Просто жить.
Осталось только понять – ради чего.
Да будут сокращены дни его, а его достоинство да получит другой; да будут сиротами дети его и вдовою жена его; да будут дети его скитаться вне своих опустошенных жилищ, и пусть они просят и ищут хлеба; пусть заимодавец захватит все, что он имеет; пусть чужие люди разграбят все достояние его, и да не будет милующих детей его; на погибель да будут потомки его; да изгладится имя их в другом роде, да будет воспомянуто у Господа беззаконие отцов его, и да не изгладится грех матери его; да будет она всегда пред Господом, и да истребит Всевышний память их на земле за то, что он не помнил делать милость, преследовал человека страждущего и бедного и огорченному в сердце искал смерти; да настигнет его проклятие, так как он любил его; пусть благословение удалится от него, так как он не искал его; да облечется он проклятием, как ризою, и не проникнет оно, как вода, во внутренности его и в кости его, как елей; да будет оно ему как одежда, в которую он одевается, и как пояс, которым он опоясывается.
Давид, Псалом 108. Читается при лишении рыцарского звания.
Только слова имеют значение, все прочее – болтовня.
Эжен Ионеску
